КПРФ Северское отделение

Репортаж из владикавказского военного госпиталя

ВОЕННЫЙ ГОСПИТАЛЬ Владикавказа больше похож на осажденную крепость, и попасть на его территорию не так-то просто. КПП и территория охраняются вооруженным караулом, по периметру высокого забора периодически проходят парные патрули.

А у ворот госпиталя постоянно останавливаются машины с самыми разными номерами практически всех регионов России. Это родственники и родные, прибывшие в прифронтовой город, пытаются узнать о судьбе своих родных и близких. Замотанный донельзя начальник военного госпиталя полковник медицинской службы дагестанец Вилли Курбанов отмахивается от военных журналистов: “Идите в хирургическое отделение. Все раненые и контуженные там. Их жизни вне опасности. 14 человек раненых, двое тяжело, но ребята крепкие — вытащим. А мне сейчас срочно надо проверить и отправить в зону вооруженного конфликта большую группу военных хирургов, медсестер и другой медицинский персонал. Извините”.

Мы идем в хирургическое отделение. Санитарки и медсестры сразу говорят, что нам надо в четвертую палату. На койках лежат два молодых парня в тельняшках. Еще двое подходят к началу нашего разговора. Они принесли пакеты с фруктами, минеральной водой, сигаретами.

Первым трудные воспоминания начинает командир отделения младший сержант Олег Говорухин: “С вечера всё было, как обычно. Мы провели вечернюю проверку, назначили наряд на завтрашний день. Ничего не предвещало, что грузинская сторона начнет боевые действия... Все отдыхали, когда начался обстрел. Это случилось в два часа ночи. Мы разобрали оружие и разбежались по постам, согласно боевому расчёту. С грузинской стороны сначала начали стрелять по нижнему городку, а потом они перешли в наступление. Мы же, миротворцы, согласно всем инструкциям и наставлениям, не имели права открывать ответный огонь. По нашим с ребятами подсчетам, погибло 14 миротворцев. Многих убитых я видел лично лежащими в разных углах нашего маленького гарнизона. Но это не точно. Мы не знаем о судьбе тех, кто находился на постах. Там погибло значительно больше”.

Олег замолкает и поправляет на койке раненую ногу. В разговор вступает заместитель командира группы прапорщик Андрей Данилюк, прикомандированный в Цхинвал из Ставропольского края:

— В два часа ночи грузинская сторона начала интенсивный артобстрел города. Потом снаряды начали падать на территории части. Обстрел длился около двух часов, потом, в районе 4 утра, грузины выдвинули танки и пехоту. Завязался бой, осетины самоотверженно обороняли свои дома, родных и близких, свой город от варварского и предательского нападения. По нашему расположению начали бить артиллерия, танки, минометы, вёлся огонь из всех видов стрелкового оружия. Танки выходили на прямую наводку и били по караулам, по нашей технике. Расстреливали просто в упор. Навесными стали стрелять, когда осетинские силы самообороны начали отходить из города.

Около 7 часов утра по нашим позициям начали бить целенаправленно. Видимо, у грузин где-то сидели артнаводчики и корректировали огонь. Со стороны миротворческого батальона Грузии выдвинулись 6 танков. Один развернулся и ушёл в город, оставшиеся, проломив кирпичную стену, пошли на наш военный городок… Один прямым выстрелом из пушки разрушил санчасть. Там находились больные и медики. На крыльце висел белый флаг с красным крестом. Мы бросились вытаскивать уцелевших и под автоматно-пулеметным огнем перенесли наших за здание бани. Потом снаряд разрушил здание бани, и она загорелась. Затем танки начали расстреливать наш автопарк с техникой. Вспыхнул бензовоз, потом, как спичечные коробки, вспыхнули несколько БМП. Мы не имели права стрелять в ответ и только перебегали от одного укрытия к другому.

Я непосредственно находился возле автопарка, там была моя огневая точка. Когда загорелся бензовоз, мы отошли в сторону караульного помещения. Человек пять забежали внутрь. Танковый снаряд попал в караулку. В живых остался всего один боец миротворческого батальона. Он был тяжело ранен и сильно контужен. Мы его выволокли из-под обломков и утащили в укрытие. Я ему сделал перевязку и вколол промедол… Отходить нам было некуда — за спиной у нас была каменная стена. Мы ее взорвали гранатой и в пролом начали вылезать. Там стоял БРДМ, механик-водитель пытался открыть верхние люки, но по нему начали стрелять снайперы… Он захлопнул их и попытался открыть люки для десанта. В этот момент в БРДМ попал сначала танковый снаряд и сразу же выстрел из противотанкового гранатомета. Раздался сильнейший взрыв, машина вспыхнула и сгорела. Механик-водитель погиб… Со мной отходили еще трое человек. Все раненые — один в ногу, второй в шею. Третий получил осколочное в область таза. Он потерял много крови. Мы, как могли, сделали ему перевязку. Раненых мы отнесли в окоп и навалились на них сверху… Так и отсиживались, пока танки не ушли. Мы попытались выползти из окопа. Но тут налетели самолеты и начали бомбить военный городок миротворцев. Потом “защёлкали” снайперы. Мы кинули дымовую шашку и под завесой плотного дыма переползли в более безопасное место. Тут прибежали наши ребята, вытащили нас и унесли в подвал раненых. Потом мы вынесли двух убитых и отнесли их к котельной.

В подвале было много раненых — и военных, и гражданских. Потом ко мне подошел полковник, я не знаю его фамилии, и приказал собирать всех раненых в одно место. Он пояснил, что приехала миссия ОБСЕ и договорилась, что нам дадут коридор для выхода из города. Мы загрузили в бронированный “Урал” сначала тяжелораненых, потом гражданских, по-том сели легко раненные и уцелевшие. И по команде покинули городок. Самих советников из ОБСЕ я не видел и не могу утверждать, что их машина нас сопровождала до самого конца пути.

В городе мы видели грузинские танки и пехоту. Пехота занималась мародерством — тащила какие-то вещи на свои бэтээры, собирала оружие около убитых, какие-то документы. По Азарской дороге мы начали подниматься в сторону перевала. Шли под флагом Красного Креста. Его было прекрасно видно. Грузины, как только мы вышли из города, начали по нам стрелять. Рядом с нашей машиной взорвались 5—6 снарядов. Спасибо нашему водителю: он сначала резко затормозил, а потом дал полный газ. Так мы вырвались из-под обстрела. Через полтора километра от города мы встретили колонну наших войск…

Сейчас также принимаются меры для эвакуации раненых. Об этом сообщил помощник главкома Сухопутных войск России Игорь Конашенков. Договоренность об эвакуации раненых из зоны конфликта была достигнута при посредничестве сотрудников миссии ОБСЕ. Грузинские военные, по словам Конашенкова, открыли огонь по конвою с ранеными, следовавшему из Южной Осетии в Россию. О погибших и раненых пока не сообщается.

Андрей БОБРУН.

Источник: Правда