КПРФ Северское отделение

«СРЕДА 12 АПРЕЛЯ» Из книги Ю.А. ГАГАРИНА «ДОРОГА В КОСМОС.
Рассказ лётчика-космонавта СССР» (продолжение)

…Автобус быстро мчался по шоссе. Я ещё издали увидел устремлённый ввысь серебристый корпус ракеты, оснащённой шестью двигателями общей мощностью в двадцать миллионов лошадиных сил. Чем ближе мы подъезжали к стартовой площадке, тем ракета становилась всё больше и больше, словно вырастая в размерах. Она напоминала гигантский маяк, и первый луч восходящего солнца горел на её острой вершине.
Погода благоприятствовала полёту.
Небо выглядело чистым, и только далеко-далеко жемчужно светились перистые облака…
На стартовой площадке я увидел Теоретика Космонавтики и Главного Конструктора. Для них это был самый трудный день. Как всегда, они стояли рядом. Выразительные лица их до последней морщинки освещались утренним светом. Здесь же находились члены Государственной комиссии по проведению первого космического рейса, руководители космодрома и стартовой команды, учёные, ведущие конструкторы, мой верный друг Герман Титов и другие товарищи космонавты. Всё заливал свет наступающего нового дня.
– Какое жизнерадостное солнце! – воскликнул я…
Нетерпение росло. Люди поглядывали на хронометры. Наконец доложили, что ракета с кораблём полностью приготовлена к космическому полёту. Оставалось только посадить космонавта в кабину, проверить все системы и произвести запуск.
Я подошёл к председателю Государственной комиссии – одному из хорошо известных в нашей стране руководителей промышленности – и доложил:
– Лётчик старший лейтенант Гагарин к первому полёту на космическом корабле «Восток» готов!
– Счастливого пути! Желаем успеха! – ответил он и крепко пожал мне руку. Голос у него был несильный, но весёлый и тёплый, похожий на голос моего отца.
Я глядел на корабль, на котором должен был через несколько минут отправиться в небывалый рейс. Он был красив, красивее локомотива, парохода, самолёта, дворцов и мостов, вместе взятых. Подумалось, что эта красота вечна и останется для людей всех стран на все грядущие времена. Передо мной было не только замечательное творение техники, но и впечатляющее произведение искусства.
Перед тем как подняться на лифте в кабину корабля, я сделал заявление для печати и радио. Меня охватил небывалый подъём душевных сил. Всем существом своим слышал я музыку природы… Эта музыка, рождаемая во мне, отражала всю сложную гамму переживаний, рождала какие-то необыкновенные слова, которые я никогда не употреблял в обиходной речи.
– Дорогие друзья, близкие и незнакомые, соотечественники, люди всех стран и континентов! – сказал я. – Через несколько минут могучий космический корабль унесёт меня в далёкие просторы Вселенной. Что можно сказать вам в эти последние минуты перед стартом? Вся моя жизнь кажется мне сейчас одним прекрасным мгновением… Всё, что прожито, что сделано прежде, было прожито и сделано ради этой минуты, – говорил я то, что передумал за последние дни, когда мне сказали: «Ты полетишь первым».
– Сами понимаете, трудно разобраться в чувствах сейчас, когда очень близко подошёл час испытаний, к которому мы готовились долго и страстно. Вряд ли стоит говорить о тех чувствах, которые я испытал, когда мне предложили совершить этот первый в истории полёт. Радость? Нет, это была не только радость. Гордость? Нет, это была не только гордость. Я испытал большое счастье. Быть первым в космосе, вступить один на один в небывалый поединок с природой – можно ли мечтать о большем?..
– Но вслед за этим я подумал о той колоссальной ответственности, которая легла на меня. Первым совершить то, о чём мечтали поколения людей, первым проложить дорогу человечеству в космос… Назовите мне большую по сложности задачу, чем та, что выпала мне. Это ответственность не перед одним, не перед десятками людей, не перед коллективом. Это ответственность перед всем советским народом, перед всем человечеством, перед его настоящим и будущим. И если тем не менее я решаюсь на этот полёт, то только потому, что я коммунист, что имею за спиной образцы беспримерного героизма моих соотечественников – советских людей…
– Я знаю, что соберу всю свою волю для наилучшего выполнения задания. Понимая ответственность задачи, я сделаю всё, что в моих силах, для выполнения задания Коммунистической партии и советского народа…
– Счастлив ли я, отправляясь в космический полёт? Конечно, счастлив. Ведь во все времена и эпохи для людей было высшим счастьем участвовать в новых открытиях…
– Мне хочется посвятить этот первый космический полёт людям коммунизма – общества, в которое уже вступает наш советский народ и в которое, я уверен, вступят все люди на земле.
– Сейчас до старта остаются считанные минуты, – сказал я. – Я говорю вам, дорогие друзья, до свиданья, как всегда говорят люди друг другу, отправляясь в далёкий путь. Как бы хотелось вас всех обнять, знакомых и незнакомых, далёких и близких!
И, уже находясь на железной площадке перед входом в кабину, прощаясь с товарищами, остающимися на Земле, я приветственно поднял обе руки и сказал:
– До скорой встречи!
Я вошёл в кабину, пахнущую полевым ветром, меня усадили в кресло, бесшумно захлопнули люк. Я остался наедине с приборами, освещёнными уже не дневным, солнечным светом, а искусственным. Мне было слышно всё, что делалось за бортом корабля на такой милой, ставшей ещё дороже Земле. Вот убрали железные фермы, и наступила тишина.
Теперь с внешним миром, с руководителями полёта, с товарищами космонавтами я мог поддерживать связь только по радио. Позывной Земли был красивый и звучный – «Заря». Вот несколько сокращённая запись моих переговоров с «Зарёй» на старте, во время последних приготовлений «Востока» к полёту…
Г а г а р и н. Какая сейчас готовность?
«З а р я». Пятнадцатиминутная готовность.
Г а г а р и н. Вас понял: пятнадцатиминутная готовность.
«З а р я». Вас понял.
«З а р я». Готовность пять минут.
Г а г а р и н. Вас понял: объявлена пятиминутная готовность.
«З а р я». Всё идёт нормально. Займите исходное положение для регистрации физиологических функций.
Г а г а р и н. Вас понял. Всё идёт нормально, занять исходное положение для регистрации физиологических функций. Положение занял.
«З а р я». Вас понял.
«З а р я». Минутная готовность, как вы слышите?
Г а г а р и н. Вас понял: минутная готовность. Занял исходное положение.
«З а р я». Понял вас.
Г а г а р и н. Понял вас. Настроение бодрое, самочувствие хорошее, к старту готов.
«З а р я». Отлично.
Наконец технический руководитель полёта скомандовал:
– Подъём!
Я ответил:
– Поехали! Всё проходит нормально.
Взгляд мой остановился на часах. Стрелка показывала 9 часов 7 минут по московскому времени. Я услышал свист и всё нарастающий гул, почувствовал, как гигантский корабль задрожал всем своим корпусом и медленно, очень медленно оторвался от стартового устройства. Началась борьба ракеты с силой земного тяготения. Гул был не сильнее того, который слышишь в кабине реактивного самолёта, но в нём было множество новых музыкальных оттенков и тембров, не записанных ни одним композитором на ноты и которые, видимо, не сможет пока воспроизвести никакой музыкальный инструмент, ни один человеческий голос. Могучие двигатели ракеты создавали музыку будущего, наверное ещё более волнующую и прекрасную, чем величайшие творения прошлого.
Начали расти перегрузки. Я почувствовал, как какая-то непреодолимая сила всё больше и больше вдавливает меня в кресло. И хотя оно было расположено так, чтобы до предела сократить влияние огромной тяжести, наваливающейся на моё тело, было трудно пошевелить рукой и ногой. Я знал, что состояние это продлится недолго: пока корабль, набирая скорость, выйдет на орбиту. Перегрузки всё возрастали.
«Заря» напомнила:
– Прошло семьдесят секунд после взлёта.
Я ответил:
– Понял вас: семьдесят. Самочувствие отличное. Продолжаю полёт. Растут перегрузки. Всё хорошо.
Ответил бодро, а сам подумал: «Неужели только семьдесят секунд? Секунды длинные, как минуты».
«Заря» снова спросила:
– Как себя чувствуете?
– Самочувствие хорошее, как у вас?
С Земли ответили:
– Всё нормально.
…За плотными слоями атмосферы был автоматически сброшен и улетел куда-то в сторону головной обтекатель. В иллюминаторах показалась далёкая земная поверхность. В это время «Восток» пролетал над широкой сибирской рекой. Отчётливо виднелись на ней островки и берега, поросшие тайгой, освещённой солнцем.
– Красота-то какая! – снова, не удержавшись, воскликнул я и тут же осёкся: моя задача – передавать деловую информацию, а не любоваться красотами природы, тем более что «Заря» тут же попросила передать очередное сообщение.
– Слышу вас отчётливо, – ответил я. – Самочувствие отличное. Полёт продолжается хорошо. Перегрузки растут. Вижу землю, лес, облака…
Перегрузки действительно всё время росли. Но организм постепенно привыкал к ним, и я даже подумал, что на центрифуге приходилось переносить и не такое. Вибрация тоже во время тренировок донимала значительно больше. Словом, не так страшен чёрт, как его малюют.
Многоступенчатая космическая ракета – сооружение настолько сложное, что его трудно сравнить с чем-либо известным людям, а ведь всё познаётся путём сравнения. После выгорания топлива отработавшая своё ступень ракеты становится ненужной и, чтобы не быть обузой, автоматически отделяется сбрасывается прочь, а оставшаяся часть ракеты продолжает наращивать скорость полёта. Я до полёта не видел учёных и инженеров, нашедших лёгкое и портативное топливо для двигателей советской ракеты. Но мне, взбирающемуся на ней всё выше и выше к заданной орбите, хотелось в эту минуту сказать им спасибо и крепко пожать руки. Сложные двигатели работали сверхотлично, с точностью кремлёвских курантов.
Одна за другой, использовав топливо, отделялись ступени ракеты, и наступил момент, когда я мог сообщить:
– Произошло разделение с носителем, согласно заданию. Самочувствие хорошее. Параметры кабины: давление – единица, влажность – 65 процентов, температура – 20 градусов, давление в отсеке – единица, в системах ориентации – нормальное.
Корабль вышел на орбиту – широкую космическую магистраль…

Юрий Гагарин. «ДОРОГА В КОСМОС. Рассказ лётчика-космонавта СССР».
ГИДЛ, М., 1963 г., сс. 123-133.