КПРФ Северское отделение

КАК НАЧИНАЛСЯ ВЕЛИКИЙ ПУШКИН…

6 июня 1799 года в Москве родился Великий Русский Поэт
АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН.

В советское время этот день был Днём поэзии. Его отмечали (в первое воскресенье июня) по всему Советскому Союзу, особенно тепло и торжественно его проводили в местах, связанных с пребыванием там Пушкина. Самые грандиозные мероприятия проходили в Пушкинском заповеднике (Псковская область), в Москве и Ленинграде. После 1991 года этот праздник «затерялся»…

Ровно год назад по настоянию депутатов-коммунистов Госдумы во главе с Г.А. Зюгановым тогдашний президент РФ Д.А. Медведев подписал указ о ежегодном праздновании 6 июня Дня русского языка. Однако в реестр праздничных и памятных дат России этот день, по-видимому, не включён, в изданных календарях на 2012 год он не обозначен. Но мы его празднуем!

Один хороший человек сказал: нас много, а Пушкин один. Но его хватает на всех!

Сегодня, в День русского языка, мы хотели бы рассказать, как начинался Великий Пушкин…

Мать поэта – Надежда Осиповна (в девичестве Ганнибал) – внучка знаменитого «Арапа Петра Великого», а её мать – была из рода Пушкиных.
Отец – Сергей Львович Пушкин, небогатый помещик, но очень старинного рода.
Надежда Осиповна и Сергей Львович были дальними родственниками (троюродные дядя и племянница), такие браки разрешались церковью.

Кроме Александра, у них были дочь Ольга и маленький сын Лёвушка.
Семья Пушкиных – небогатая, но входила в высшее общество Москвы и, позднее, – Петербурга. Быт – довольно безалаберный, дети – на руках няни и прислуги. Няня Арина Родионовна сыграла огромную роль в жизни Саши и других детей. Она была их настоящей «мамушкой».

В семье Пушкиных главенствующим был интерес к литературе, к стихам. Они знали не только отечественную поэзию. Владея в совершенстве французским языком, свободно читая по-немецки и по-английски, понимая итальянский, они знали и всю европейскую поэзию. Не говоря об античной.

Душой всей интеллектуальной жизни Пушкиных был родной дядя Саши – поэт Василий Львович Пушкин. Он сыграл большую роль в жизни племянника и об этом речь ещё впереди…

В доме была хорошая библиотека на русском и иностранных языках. «Взрослые» книги хранились в запертом шкафу, но шкаф легко открывался, и Саша прочитал их все. Пушкины были большими театралами, возили в театр и детей. В доме устраивались поэтические вечера.

Саша, как полагалось в те времена, в детстве получил домашнее образование, для чего нанимались гувернёры и учителя. Но вот прошёл слух, что в Петербурге для избранных детей при императорском дворе открывается новое учебное заведение – Лицея, как называли его вначале, потом – Лицей, в котором будут учиться даже великие князья, младшие братья Александра 1.
В Лицее будут готовить юношей для служения государству.

На семейном совете было решено везти Сашу в Петербург. Повёз его дядюшка Василий Львович, он же готовил Сашу к приёмному экзамену, а экзаменовал сам министр просвещения.

На 1-й курс Лицея набрали 30 мальчиков, в основном, 12-13 лет. В 1-й же год один мальчик был отчислен.
Находился Лицей в Царском Селе, в отдельном здании, примыкавшем с помощью арочного перехода к Екатерининскому дворцу. Каждому лицеисту полагалась отдельная комнатка-каморка, («келья»), стены между которыми не доходили до потолка, и мальчики могли между собой переговариваться. В комнатке № 13 был Иван Пущин, который стал его первым другом. Ближайшими друзьями стали также Антон Дельвиг и Вильгельм Кюхельбекер. Дружил Саша и с другими мальчиками, со временем всё это сообщество сложилось в большую семью.

Торжественное открытие Лицея в присутствии императора, вельмож и родственников лицеистов состоялось 19 октября 1811 года с тех пор – это День Лицея.

Мальчикам преподавали (по свидетельству одного из первых лицеистов Владимира Вольховского) следующие предметы: закон божий и священная история; логика и нравственная философия; латинская, российская, немецкая и французская словесности; история всеобщая и Российская; география и статистика; право естественное, частное и публичное; государственная экономия и финансы; российское гражданское и уголовное право; чистая и прикладная математика; артиллерия, фортификация и физика; фехтование; рисование и черчение.
Весь курс Лицея – 6 лет – делился на два трёхлетних курса: 1-й и 2-й. Лицей был приравнен к университету.

Распорядок был строгий, но не утомительный, многие из лицеистов много читали и занимались самостоятельно. Им выписывали газеты и журналы. Главное – лицеистов не секли, телесные наказания для них были отменены, хотя по всей России били и секли крепостных и дворню, солдат и матросов, гимназистов и бурсаков. Случалось, и дворян… Отсутствие телесных наказаний благотворно сказалось на воспитании у лицеистов чувства собственного достоинства.

Повальным увлечением в Лицее стало сочинительство, стихотворство. Писали стихи разные: оды, лирику, шутливые вирши. Сочиняли песни «на злобу дня», они называли их «национальные песни». Издавали рукописные журналы.
Самые даровитые посылали свои стихи в журналы, некоторые из этих стихов публиковались, ну а в своих рукописных журналах публиковались все. У некоторых лицеистов проявилось поэтическое дарование, а Дельвиг, Кюхельбекер, Ильический выработались в настоящих, «профессиональных» поэтов. Но первым поэтом Лицея все признали Александра Пушкина.

Он сочинял много, в самых разных жанрах, с самым различным содержанием. Став уже взрослым, настоящим поэтом, многое из лицейского периода Пушкин не признал достойным публикации, но в этих стихах отразилась вся его лицейская жизнь, духовные и поэтические искания юности, выработка мировоззрения…

Однажды учитель российской словесности Николай Петрович Кошанский предложил мальчикам описать стихами принесённый цветок розы. Все принялись за работу, кто исписал целый лист, кто «выжал» из себя одну-две строчки. А Пушкин написал лёгкое, изящное стихотворение, с «содержанием».

РОЗА

Где наша роза,
Друзья мои?
Увяла роза,
Дитя зари.
Так вянет младость!
Не говори:
Вот жизни радость!
Цветку скажи:
Прости, жалею!
И на Лилею
Нам укажи.

…Вот он увидел какой-то сладостный сон, но пробуждение принесло огорчение, он просит сон повториться:

ПРОБУЖДЕНИЕ

Мечты, мечты,
Где ваша сладость?
Где ты, где ты,
Ночная радость?
Исчезнул он,
Весёлый сон,
И одинокий
Во тьме глубокой
Я пробуждён.
Кругом постели
Немая ночь.
Вмиг охладели.
Вмиг улетели
Толпою прочь
Любви мечтанья.
Ещё полна
Душа желанья
И ловит сна
Воспоминанья.
Любовь, любовь,
Внемли моленья:
Пошли мне вновь
Свои виденья,
И поутру
Вновь упоённый,
Пускай умру
Непробуждённый.

А вот совсем о другом:

ЛЮБОПЫТНЫЙ

– Что ж нового? «Ей-богу, ничего».
– Эй, не хитри: ты, верно, что-то знаешь.
Не стыдно ли; от друга своего,
Как от врага, ты вечно всё скрываешь.
Иль ты сердит: помилуй, брат, за что?
Не будь упрям: скажи ты мне хоть слово…
«Ох, отвяжись, я знаю только то,
Что ты дурак, да это уж не ново».

Вполне возможно, что здесь отражён какой-то «местный» эпизод, ответ кому-то приставучему. Была же у одного из лицеистов (Сергей Комовский) кличка «смола» за то, что он приставал ко всем со своими нравоучениями.

Пушкин в Лицее несколько раз влюблялся, всё это выливалось в лирические строки. Вот он влюбился в крепостную актрису домашнего театра графа В.В. Толстого в Царском Селе. С долей самоиронии Пушкин пишет:

К НАТАЛЬЕ

Так и мне узнать случилось,
Что за птица Купидон;
Сердце страстное пленилось;
Признаюсь – и я влюблён!
Пролетело счастья время,
Как, любви не зная бремя,
Я живал да попевал,
Как в театре и на балах,
На гуляньях иль в воксалах
Лёгким зефиром летал;
Как, смеясь во зло Амуру,
Я писал карикатуру
На любезный женский пол;
Но напрасно я смеялся,
Наконец, и сам попался,
Сам, увы! с ума сошёл…

Это самое раннее из дошедших до нас стихотворений юного поэта. Написано оно было в 1813 году.

Не обходилось и без проказ и шалостей. И хотя все лицеисты были из дворян, а некоторые из титулованных, непременным качеством которых было умение вести себя в обществе, всё-таки это была «компания» мальчиков-подростков (потом юношей), где без «приключений» и не могло быть.

Так, однажды Пущин, Иван Малиновский и Пушкин устроили пирушку, в которой приняли участие и другие лицеисты. Вот как это происходило.
Они решили испробовать «гоголя-моголя». Для этого требовались сахар, яички и ром. Раздобыли сахар и яйца, с ромом было сложнее – спиртное в лицее было исключено полностью, общение лицеистов с «волей» было ограниченным. Но и ром раздобыли.
И вот вечером, перед сном, в «келье» Пушкина сварили на спиртовке пунш и выпили его… Непривычные к спиртному подростки, конечно, захмелели. Сначала шептались, потом заговорили громче. Поднялся шум, начались шатания между «кельями». Дежурный гувернёр обнаружил нарушителей порядка, поднялся страшный скандал, дело дошло до министра просвещения… Пушкин так описал это происшествие в стихотворении, обращённом к Пущину:

ВОСПОМИНАНИЕ
(К Пушину)

Помнишь ли, мой брат по чаше,
Как в отрадной тишине
Мы топили горе наше
В чистом, пенистом вине?

Как, укрывшись молчаливо
В нашем тёмном уголке,
С Вакхом нежились лениво,
Школьной стражи вдалеке?

Помнишь ли друзей шептанье
Вкруг бокалов пуншевых,
Рюмок грозное молчанье,
Пламя трубок грошевых?

Закипев, о, сколь прекрасно
Токи дымные текли!..
Вдруг педанта глас ужасный
Нам послышался вдали…

И бутылки вмиг разбиты,
И бокалы все в окно –
Всюду по полу разлиты
Пунш и светлое вино…

Пушкин, Пущин и Малиновский всю вину взяли на себя, покаялись. В наказание они две недели стояли на коленях во время утренней и вечерней молитвы, а в столовой сидели на последних местах (их за столом рассаживали по учебным успехам и по поведению). Пушкин часто оказывался на местах «штрафников».

…Пролетели 3 года младшего курса. В октябре 1814 года должен был состояться экзамен, после которого переводили на старший трёхлетний курс. Лицеисты готовились к экзамену, но его перенесли на несколько месяцев (ведь Россия совсем недавно пережила нашествие Наполеона), и состоялся он 9 января 1815 года. Присутствовали многочисленные гости, в центре экзаменационной комиссии сидел поэт Державин.
Ему было скучно, он даже, кажется, подрёмывал… Но вот стал читать своё стихотворение Александр Пушкин:

ВОСПОМИНАНИЯ В ЦАРСКОМ СЕЛЕ

Навис покров угрюмой нощи
На своде дремлющих небес;
В безмолвной тишине почили дол и рощи,
В седом тумане дальний лес;
Чуть слышится ручей, бегущий в сень дубравы,
Чуть дышит ветерок, уснувший на листах,
И тихая луна, как лебедь величавый,
Плывёт в сребристых облаках.

С холмов кремнистых водопады
Стекают бисерной рекой,
Там в тихом озере плескаются наяды
Его ленивою волной;
А там в безмолвии огромные чертоги,
На своды опершись, несутся к облакам.
Не здесь ли мирны дни вели земные боги?
Не се ль Минервы росский храм?..

При этих дивных торжественных звуках Державин оживился. А юный поэт продолжал:

Здесь каждый шаг в душе рождает
Воспоминанья прежних лет…

О, громкий век военных споров,
Свидетель славы россиян!
Ты видел, как Орлов, Румянцев и Суворов,
Потомки грозные славян,
Перуном Зевсовым победу похищали;
Их смелых подвигов страшась, дивился мир;
Державин и Петров героям песнь бряцали
Струнами громозвучных лир.

– это рассказывал Пушкин о славных победах екатерининского века и его поэтах.
Но вот он повёл речь о нашествии «галла» Наполеона, о том, как на защиту Отечества поднялась Россия:

…Страшись, о рать иноплеменных
России двинулись сыны;
Восстал и стар, и млад; летят на дерзновенных,
Сердца их мщеньем зажжены.
Вострепещи, тиран! уж близок час паденья!
Ты в каждом ратнике узришь богатыря,
Их цель иль победить, иль пасть в пылу сраженья
За Русь, за святость алтаря…

Слишком молоды были лицеисты, чтобы принять участие в воинских трудах войны 1812 года, они лишь с замиранием сердца смотрели из-за ограды лицейского сада на проходившие русские войска да с болью в душе следили за ходом войны:

Края Москвы, края родные,
Где на заре цветущих лет
Часы беспечности я тратил золотые,
Не зная горести и бед,
И вы их видели, врагов моей отчизны!
И вас багрила кровь и пламень пожирал!
И в жертву не принёс я мщенья вам и жизни;
Вотще лишь гневом дух пылал!..

Где ты, краса Москвы стоглавой,
Родимой прелесть стороны?
Где взору град являлся величавый,
Развалины теперь одни…

Но превозмогли врага, победили, и русские войска уже в Париже:

В Париже росс! – где факел мщенья?
Поникни, Галлия, главой.
Но что я вижу? Росс с улыбкой примиренья
Грядёт с оливою златой.
Ещё военный гром грохочет в отдаленье,
Москва в унынии, как степь в полнощной мгле,
А он – несёт врагу не гибель, но спасенье
И благотворный мир земле…

Державин уже стоя слушал юного поэта, он хотел обнять его, но Александр, взволнованный, убежал…

Это стихотворение было напечатано в журнале в том же, 1815 году, с полной подписью: Александр Пушкин.

Писал Пушкин стихи и эпиграммы и политического содержания. Пытливая мысль вырабатывала своё видение, своё понимание общественных отношений, среди которых самым больным вопросом было крепостное, «рабское» положение главного труженика России – крестьянина. Конечно, напрямую об этом писать было нельзя. И Пушкин использовал «уловку», давая якобы перевод из античной или какой-нибудь иностранной поэзии или публицистики. Этот приём поэт не раз использовал в своём творчестве. Вот и в стихотворении «Лицинию» с подзаголовком «с латинского» 16-летний поэт пишет:

ЛИЦИНИЮ

…О Рим, о гордый край разврата, злодеянья!
Придёт ужасный день, день мщенья, наказанья.
Предвижу гордого величия конец:
Падёт, падёт во прах вселенныя венец.
Народы юные, сыны свирепой брани,
С мечами на тебя подымут мощны длани,
И горы, и моря оставят за собой
И хлынут на тебя кипящею рекой.
Исчезнет Рим; его покроет мрак глубокий;
И путник, устремив на груды камней око,
Воскликнет, в мрачное раздумье углублён:
«Свободой Рим возрос, а рабством погублён».

Приблизился 1817-й, год окончания Лицея. Хоть и рвутся юноши в жизнь, всем грустно расставаться. Все пишут друг другу прощальные стихи.
Вот Пушкин обращается к Вильгельму Кюхельбекеру:

РАЗЛУКА

В последний раз, в сени уединенья,
Моим стихам внимает наш пенат.
Лицейской жизни милый брат,
Делю с тобой последние мгновенья…
Прости! Где б ни был я: в огне ли смертной битвы,
При мирных ли брегах родимого ручья,
Святому братству верен я.
И пусть (услышит ли судьба мои молитвы?),
Пусть будут счастливы все, все мои друзья!

А в альбом Ивану Пущину он записывает:

В АЛЬБОМ ПУЩИНУ

Взглянув когда-нибудь на верный сей листок,
Исписанный когда-то мною,
На время улети в лицейский уголок,
Где подружились мы душою.
Воспомни быстрые минуты первых дней,
Неволю мирную, шесть лет соединенья,
Живые впечатленья
Младой души твоей,
Печали, радости, размолвки, примиренья,
И дружбу первую, и первую любовь…
Что было – что не будет вновь.

Все 29 выпускников получили свой «аттестат», одни вышли в военную службу (Матюшкин, Малиновский, Вальховский, Данзас, Есаков, Корнилов, Мясоедов, Тырков, Ржевский, Саврасов…), другие – в дипломатическую службу, в министерство иностранных дел (Горчаков, Корсаков, Гревениц, Ломоносов, Пушкин). Остальные – в чиновники по юридической части, по просвещению и на другие поприща.

Пушкин после Лицея тесно входит в кружок известнейших поэтов и писателей, таких как Василий Андреевич Жуковский, Денис Давыдов, Пётр Андреевич Вяземский, Николай Михайлович Карамзин, Василий Львович Пушкин и другие. Эти маститые поэты и писатели, некоторые в почтенном возрасте, объединились в общество, которое шутливо назвали «Арзамас». Они приняли юного Пушкина в свой круг.
На своих заседаниях они действительно много шутили – председатель надевал красный колпак, у всех были забавные прозвища; на столе – обязательный «арзамасский» гусь, произносились шутливые тосты и речи.

Но и очень серьёзно обсуждали текущую литературу, читали свои и не только свои стихи. Так Василий Львович читал друзьям стихи своего племянника Александра, и они приводили маститых поэтов в восторг. Жуковский, Вяземский, Карамзин даже ездили в Лицей, чтобы познакомиться с юным гением, в котором они увидели будущее русской поэзии.
Вот Вяземский пишет другу, поэту Батюшкову:

«Что скажешь о сыне Сергея Львовича? чудо и всё тут. Его Воспоминания (т.е. «Воспоминания в Царском Селе» - З. Н.) вскружили нам голову с Жуковским. Какая сила, точность в выражениях, какая твёрдая и мастерская кисть в картинах. Дай бог ему здоровья и уменья и в нём прок наш и горе наше. Задавит, каналья».

А в письме Жуковского к Вяземскому читаем:

«Я сделал ещё приятное знакомство! С молодым чудотворцем Пушкиным. Я был у него на минуту в Сарском Селе. Милое, живое творенье. Он… мне обрадовался и крепко прижал руку мою к сердцу. Это надежда нашей словесности; …Нам всем надобно соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастёт».

Пушкин, ещё будучи в Лицее, получил в обществе «Арзамас» кличку «Сверчок» (мол, живёт там, за лицейской стеной и подаёт свой поэтический голос). Вступая в общество «официально», он, как и полагалось по ритуалу, произнёс вступительную речь, в которой были такие строки:

Венец желаниям! Итак, я вижу вас,
О други смелых муз, о дивный Арзамас.

День открытия Лицея – 19 октября первые выпускники отмечали ежегодно, начиная с 1817 года, собираясь у кого-нибудь из них. Больше всего – у Тыркова Александра Дмитриевича; собирались все те, кто был в этот день в Петербурге, они вспоминали о своём лицейском житье-бытье, пели «национальные» песни. Пушкин тоже был непременным их участником, писал стихи на лицейские годовщины. Большое стихотворение он написал в 1825 году, находясь в михайловской ссылке, так и назвал его:

19 ОКТЯБРЯ

Роняет лес багряный свой узор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
А ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.

…Я пью один, и на брегах Невы
Меня друзья сегодня именуют…
Но многие ль и там из вас пируют?
Ещё кого не досчитались вы?
Кто изменил пленительной привычке?
Кого от вас увлёк холодный свет?
Чей глас умолк на братской перекличке?
Кто не пришёл? Кого меж вами нет?

…Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен –
Неколебим, свободен и беспечен
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Всё те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.

…Пируйте же, пока ещё мы тут!
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто, дальный, сиротеет;
Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему…
Кому из нас под старость день лицея
Торжествовать придётся одному?

Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой…
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведёт,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провёл без горя и забот.


З. Никитина.