КТО КОГО ПРЕДАЛ:
РАБОЧИЕ СВОЮ ПАРТИЮ ИЛИ ПАРТИЙНЫЕ ВОЖДИ РАБОЧИЙ КЛАСС?
(Окончание)
Фиговый листок реставрации капитализма
Разная направленность векторов устремлений рабочего класса и горбачёвского клана полнее всего проявилась при обсуждении XXVIII съездом КПСС вопроса о переходе к «рыночной экономике». Делегаты-рабочие классовым чутьём поняли, что речь идёт не о совершенствовании механизмов функционирования социалистических производственных отношений, одним из которых является социалистический рынок. Нет, под этикеткой рынка партии, государству, народу навязывался капитализм. Не случайно Горбачёву, Рыжкову, Абалкину и др. чаще всего задавался вопрос: в предлагаемой ими экономике рынок труда, рынок рабочей силы предусматривается? И когда рабочие, руководители, тесно связанные с рабочими, не оторвавшиеся от своего класса, не слышали отрицательного ответа, то понимали, чувствовали, что пахнет контрреволюцией. К тому же новые, спекулятивные кооперативы дали возможность прикоснуться к самому краешку этого рынка, учуять его гнилой запах.
В съездовском противостоянии по поводу перехода к рынку (а фактически: реставрации капитализма на просторах СССР) важным событием стало голосование 3 июля резолюции «О переходе к регулируемой рыночной экономике». К микрофону подошёл секретарь парткома Красногорского механического завода (Московская область) Ю.В. Абрамов: «У меня замечание по сути вопроса. Постановка вопроса о принятии резолюции «О переходе к регулируемой рыночной экономике» некорректна в части выбора названия. Ибо предполагается, что съезд уже признал, даже не обсуждая, однозначность и неоспоримость этого пути развития экономики…
Поэтому предлагаю резолюцию по проблеме хозяйственного строительства назвать «О политике КПСС в проведении экономической реформы и принятии неотложных мер по стабилизации социально-экономического положения в стране». (Аплодисменты).
Если мы не обсудим эти проблемы и не обозначим по ним позицию съезда, то нам не с чем будет возвращаться в свои коллективы…» (Т. 1. С. 257—258).
Председательствовавший на заседании первый секретарь ЦК КП Белоруссии Е.Е. Соколов, следуя регламенту съезда, поставил вопрос на голосование. Кворум для принятия решения — 2205 голосов. За предложенное Политбюро ЦК КПСС название резолюции проголосовали 919 делегатов. Второй голосовалась формулировка, внесённая Ю.В. Абрамовым. Её поддержали 3745 делегатов, воздержались 134, а намертво стояли за предложение горбачёвской команды 468 делегатов. (См.: С. 259). Таким образом, уйти от обсуждения съездом его ключевого вопроса сторонникам реставрации капитализма на территории СССР не удалось.
В обсуждении Политического отчёта ЦК КПСС и отчётов членов Политбюро, секретарей ЦК КПСС вторым выступал бригадир монтажников треста «Карачаево-Черкесскстрой» А.И. Скориков. Он решительно выступал за рынок, но не тот, невидимая рука которого всё расставляет по местам и решает все проблемы (в пользу толстосумов), а за управляемый социалистический рынок. И по-пролетарски требовал: «Если мы говорим о регулируемом рынке, то мы должны предусмотреть средства экономического регулирования натурального обмена, не допускать наживы на дефиците. Да и вообще надо наконец начать применять правовые, экономические да и административные меры в управлении народным хозяйством». (Т. 1. С. 292).
Через четыре человека после А.И. Скорикова на трибуну поднялся бригадир слесарей Череповецкого металлургического комбината имени 50-летия СССР Ю.В. Архипов. Он оценивал рынок не с точки зрения «распределения фондовых материалов», а через призму политических интересов рабочего класса. «Мы считаем политически ошибочными действия руководства партии по некоторым направлениям за последние годы. Это — поспешность реформ в экономике, непродуманная антиалкогольная кампания вместо конкретных мер по культурному и нравственному воспитанию, просчёты в развитии кооперативного движения и другие.
К сожалению, ошибки до сих пор продолжаются. Без совета с коммунистами и трудящимися Политбюро и правительство внесли в Верховный Совет СССР предложение о переводе экономики на регулируемые рыночные отношения. Рынок предстал перед народом как большое несчастье, как надвигающаяся беда. В народе возникла паника. Наши и без того небогатые магазины были окончательно опустошены.
Никакой референдум сейчас проводить не надо. Рынок, который начинается с роста цен, народ не примет. Исходя из этого напрашивается предложение: в партии должен утвердиться порядок, по которому все крупные программы в первую очередь должны обсуждаться внизу, в первичных организациях, а затем, с учётом предложений коммунистов и трудовых коллективов, рассматриваться Центральным Комитетом и вноситься в Верховный Совет. При таком положении на деле, а не на словах будет действовать власть партийных масс, утверждаться внутрипартийная демократия». (Т. 1. С. 312).
Следующим рабочим в этом ряду, поднявшимся на трибуну, был электросварщик «Азовмаша» (Донецкая область) В.А. Гайворонский. Он как бы продолжил выступление Ю.В. Архипова с того места, на котором закончил речь череповецкий металлург, — о роли партийных масс. Коммунист из Мариуполя сделал упор на том, что «на пути к власти для любой партии встаёт вопрос овладения массами». Далее он сказал: «Определяющим моментом становится — за кем пойдёт рабочий класс. Размытость платформы КПСС в связи с этим тревожит. И вот почему. Ситуация, при которой наиболее влиятельный и многочисленный класс не будет иметь авангарда, защищающего и отстаивающего его политические интересы, ненормальна. Любое деклассирование партии приведёт неизбежно к тому, что рабочие создадут свою партию. Партия потому и партия, что под своим знаменем она не собирает абсолютно всех». (Т. 1. С. 436—437).
Одновременно делегаты-рабочие решительно выступали против навязываемого оппортунистами раскола партии. «Наша делегация ехала сюда, на съезд, с самой большой надеждой, — говорил водитель Клайпедского морского торгового порта И.Н. Исаченко, — сохранить целостность нашей Компартии… Наша Компартия разделилась на две части в республике, но своего влияния не увеличила, то есть мы утратили свой, так сказать, авторитет в народе. На выборах, это было показано наяву, проиграли. Если бы мы остались монолитной партией и сохранили единство, то мы бы и выборы в республике не проиграли, и не имели бы того печального результата, который сейчас у нас в республике». (Т. 2. С. 464).
Электромонтёр «Братскгорстроя» Г.А. Першин вернулся к проблеме навязываемого сверху рынка: «Почему вопрос о переходе к рыночной экономике не обсуждается широко и гласно? Многие просто не знают, что стоит за рыночной экономикой, а программу правительства подают как единственно на сегодняшний день приемлемую. Но надо, чтобы народ мог выбрать, что ему больше подходит. А для этого нужна альтернатива. Выступление же по Центральному телевидению товарища Рыжкова о переходе к рыночной экономике было для страны не меньшей неожиданностью, чем посадка Руста на Красной площади столицы… оно тут же отозвалось опустошающим набегом людей на и без того пустые прилавки магазинов». (Т. 1. С. 534).
Вопрос о том, к какому рынку, социалистическому или капиталистическому, указывает дорогу КПСС, возглавляемая М.С. Горбачёвым, присутствовал на съезде все дни его работы. Градус дискуссий на эту тему поднялся при обсуждении Программного заявления КПСС. Здесь позицию коммунистов-рабочих выразил водитель производственного объединения «Мосавтолегтранс» И.М. Болтовский: «Никто не спорит, что рынок нужно регулировать. Вопрос заключается в том, кто его будет регулировать: или трудящиеся, или частные собственники… Значит, надо указать, кто будет регулировать рынок. Надо записать, что рынок будут регулировать трудовые коллективы. А экономическая власть в трудовых коллективах базируется на общественной собственности. Значит, надо указать на принцип господства общественной собственности и на принцип самоуправления трудовых коллективов. Тогда это будет социалистический документ». (Т. 1. С. 280).
А нового пика дискуссия о рынке достигла 11 июля. Теперь Н.И. Рыжков ссылался на позицию избранной съездом комиссии по подготовке резолюции «О политике КПСС в проведении экономической реформы…» Правда, из стенограммы трудно понять, насколько корректной была эта ссылка. Член комиссии Ю.В. Абрамов сообщил съезду: «Вчера комиссия, которая должна была рассмотреть предложенный сегодня проект с поправками, не собиралась. И вообще неэтично вносить такие документы на рассмотрение съезда, не рассмотрев их в присутствии полного состава комиссии». В ответ Н.И. Рыжков сообщил делегатам: «Когда мы обсуждали вопрос о названии, мы поставили этот вопрос на голосование в комиссии. 32 человека высказались за новое название, 5 человек высказались за старое название. Съезду решать сейчас вопрос».
Сегодня такое объяснение вызывает большие вопросы. Во-первых, за какое «новое» название голосовали 32 человека — утверждённое съездом или навязываемое съезду вопреки его воле? Во-вторых, почему комиссия вообще пересматривала решение съезда. Ведь вопрос о названии резолюции 3 июля был решён голосами 3745 делегатов (более 86% участвовавших в голосовании). Не согласились же с названием «О политике КПСС в проведении экономической реформы и принятии неотложных мер по стабилизации социально-экономического положения в стране» лишь 468 делегатов, то есть 11,2%. Почему комиссия руководствовалась мнением абсолютного меньшинства?! Но тогда эти вопросы, к сожалению, не были никем заданы. Поэтому, выкручивая делегатам руки, их заставили голосовать теперь за принятие резолюции под названием «О политике КПСС в проведении экономической реформы и переходе к рыночным отношениям». За лукавое название проголосовали 2655 делегатов.
Таким способом оппортунистическая верхушка партии хотела замазать всех коммунистов причастностью к переходу к капиталистическому рынку. Именно к капиталистическому. Мурманский делегат В.А. Пожидаев предложил дополнить резолюцию словами: «Особое внимание при этом должно быть уделено обеспечению права на труд, предотвращению массовой безработицы». На неё тут же отреагировал Н.И. Рыжков: «Я не возражал бы — можно добавить. Но что касается «массовой безработицы», то в любой форме запись об этом нецелесообразна». (Т. 2. С. 312). И она не появилась. Горбачёвский курс упорно протаскивался.
О примате политики над экономикой
За четыре года до XXVIII партсъезда под руководством того же М.С. Горбачёва состоялся XXVII партсъезд. Главным его решением было принятие новой редакции Программы КПСС. Этот документ был нацелен на решение задач социалистического строительства. В нём встречались положения и политически лукавые (например, о зрелом социализме), и теоретически неглубокие, но выражающих хотя бы малейшие сомнения в социалистическом векторе развития не было. А съезд КПСС 1990 года был по глубинной сути своей антисоциалистическим. И партийцы-рабочие не только чувствовали это, но и стремились всячески помешать происходившей на их глазах метаморфозе. Именно они давали самые классово и политически точные оценки.
Увязав навязываемые горбачёвской командой рыночные реформы с политическим ренегатством, бригадир Семипалатинского цементного завода В.С. Белоусов сделал единственно возможный вывод: «В Программном заявлении КПСС следует записать, что партия возвращается на классовые позиции и будет исходить из интересов рабочего класса, всех трудящихся. Неужели не понятно, что ни одна прослойка общества не может быть счастливо и благополучно устроена без учёта интересов рабочего человека или за счёт его интересов. Именно с классовой позиции нам легче давать оценку происходящему в стране, запутанным явлениям и процессам. Я не согласен с товарищем Яковлевым А.Н. в том, что сегодня классовый подход к оценке явлений надо заменить общечеловеческими ценностями. Класс рабочих, класс крестьян, интеллигенция, но у нас появился сейчас и класс подпольных миллионеров. Но я не хочу быть с ними в одном классе. (Аплодисменты). Раскол в партии идёт не снизу, не от нас, рядовых коммунистов, а сверху, от центра. И ещё надо, чтобы сама партия твёрдо стояла на позициях ленинского учения, не допускала ревизии марксизма-ленинизма». (Т. 1. С. 539).
Между тем ревизия марксизма-ленинизма, в том числе ленинской теории государства, звучала и на съезде. Ответ ревизионистам дали не «яйцеголовые» обществоведы, а рабочие. Слесарь Термезского домостроительного управления (Узбекская ССР) Ш. Мухамедиев заявил: «Товарищи, я воин-интернационалист. Нам упорно пытаются навязать идею деполитизации государственных институтов, в том числе армии и флота. Куда нас толкает новоявленная демократия в кавычках? К чему они нас призывают? Видел ли кто-то где-нибудь деполитизированную армию, а тем более службу безопасности, охрану общественного порядка, которые выполняют определённые функции в государстве? А ведь государство — это общественный строй, это политика. По нашему мнению, сама постановка этого вопроса направлена на подрыв нашего строя». (Т. 1. С. 524).
Восхищает своей мудрой простотой и высокой партийностью приговор, вынесенный уже знакомым нам электромонтёром «Братскгорстроя» Г.А. Першиным: «Давая оценку ЦК и Политбюро, проделанной ими работе между XXVII и XXVIII съездами, нельзя замолчать тот факт, что решения XXVII съезда в большинстве своём остались невыполненными. Исходя из этого, считаю, что неудовлетворительная оценка будет реально отражать деятельность ЦК и Политбюро за отчётный период». (Т. 1. С. 535).
Здесь приведены позиции делегатов-рабочих, выступавших на XXVIII съезде. Они отражали политическое видение своего класса. Это подтвердил и проведённый в Свердловске (ныне Екатеринбург) в первые дни работы съезда опрос (среди 700 респондентов 50% составляли рабочие, а доля членов КПСС — 60%). Он выявил скептическое отношение к самому съезду: 55% поставили «неуд» политическому докладу ЦК, с которым выступал Горбачёв.
Отношение рабочих-коммунистов, как на съезде, так и вне его и после него, к горбачёвскому руководству КПСС было явно отрицательным. На съезде рабочие-делегаты практически единодушно протестовали против совмещения Горбачёвым постов президента СССР и Генерального секретаря ЦК КПСС. Хотя бы таким способом они пытались избавить Коммунистическую партию от ренегатства этого политика. Они прямо говорили, что пославшие их на съезд партийцы требовали от делегатов, чтобы они не избирали Горбачёва руководителем партии. Увы, только 1116 делегатов этот наказ выполнили. Условия для дальнейших шагов на пути реставрации капитализма были созданы. Академик Т.И. Заславская, выражая настроения противников социалистического жизнеустройства, после XXVIII съезда писала: «Пора осознать: речь идёт о создании в стране нового социального класса — класса собственников». («Известия», 1990 год, №297).
Рабочий класс отторгал смену курса. Но он остался без своей партии. Возглавляемая Горбачёвым КПСС отказалась от рабочего класса. Их дороги разошлись. Об этом была вынуждена писать даже редактируемая ярым горбачёвцем И. Фроловым «Правда». Так, 15 августа 1990 года в газете была напечатана статья киевского рабочего В. Гриценко, где он писал: «Стыдно и обидно за руководство КПСС, призывающее нас, рядовых коммунистов, к рыночным отношениям, а сказать напрямик — к отходу от социализма. Все газетные речи пестрят теперь истерическими призывами к свободе предпринимательства да коммерции. А ведь если вдуматься, то это не что иное, как отказ от нашей коммунистической идеологии». («Правда», 1990, №227).
А кого защищать-то
Руководство КПСС усиленно отталкивало от себя рабочий класс, делая это от имени партии. Но почему стальные батальоны пролетариата не заявили о себе 19 августа 1991 года, когда появился ГКЧП? Ведь большинство рабочего класса не скрывало своего удовлетворения опубликованными заявлениями Госкомитета по чрезвычайному положению. Но, во-первых, это были пока лишь слова. Не было никаких решительных мер, которые позволяли бы рабочему классу, трудовому советскому народу полагать, что это всерьёз. Более того, гэкачеписты уверяли, что Горбачёв вернётся. Так что же должен был поддерживать рабочий класс?
Да и кого поддерживать? Г.И. Янаев был известен стране не тем, что он достойный, порядочный человек, а тем, что его усиленно продавливал Горбачёв на должность вице-президента. В массовом сознании это был безусловный горбачёвец. А чем лучше в народном восприятии был В.С. Павлов, даже если забыть денежную реформу, украшенную его именем? Для всех нас это был человек, согласившийся с ликвидацией Советского правительства и возглавивший созданный вместо Совета Министров СССР некий Кабинет министров при президенте. Разве он может восприниматься оппонентом Горбачёва? Я уж не говорю о А.И. Лукьянове, который всегда рекламировался как личный друг Горбачёва со студенческих лет. Ведь о том, что другом был другой Лукьянов, мы услышали только в 1992 году. Да и поведение председателя Верховного Совета СССР в августовские дни, когда требовалось противостоять контрреволюции, решительностью не отличалось. Для советских людей он был человеком из горбачёвской команды. Д.Т. Язов тоже не стал народным героем, введя зачем-то танки в столицу. В.А. Крючков? Или те, кто летал в Форос засвидетельствовать своё почтение Горбачёву? Что? Они на деле вели себя иначе? А 19—20 августа страна об этом знала? Да они сами усердно делали вид, что являются птенцами гнезда «человека с проталиной». Так какой смысл у рабочего класса был их защищать? Вопрос риторический, а ответ бесспорный.
Виноват ли рабочий класс?
Безусловно. Впрочем, он и не оправдывается: достоинство не позволяет. Но горше всего осознавать его вину, как и вину всех нас, тем, кто остался убеждёнными коммунистами, кто не сжигал публично свои партбилеты, не торопился бежать в Кремль на полусогнутых… Тут товарищ Першин, которого я уже дважды цитировал, на съезде с горечью бросил с трибуны: «Первичкам, или, точнее, рядовым коммунистам, оставили одно право — право платить партийные взносы». Но ещё дореволюционный рабочий, машинист Нил из пьесы Горького «Мещане» учил: «Права не дают — права берут». А тут и брать не надо было: большевистская партия формировалась как партия рабочего класса. Права-то свои отдали не в годы суровых испытаний, а в тихое мирное время.
Почему рабочий класс бездействовал, когда горбачёвское руководство стало его оттеснять? Не слышу ответа. Да, большой корысти в действиях рабочего класса не было. Ну да ладно: кто старое помянет, тому глаз вон. Но и забывать о прошлом тоже нельзя. Уроки из былого извлекать надо. Коммунистическая партия должна быть партией рабочего класса. И сделать таковой её должен сам рабочий класс. У него нет другого выхода.
Впрочем, повторять материалы октябрьского (2014 года) пленума ЦК КПРФ неудобно. Но рабочий класс должен (да-да, должен!) в первую очередь сам следить за их выполнением.
Подводя итоги ленинского призыва рабочих от станка в РКП(б), И.В. Сталин с гордостью говорил, что большевистская партия стала выборным органом рабочего класса. При Хрущёве, Брежневе, Андропове, Черненко, Горбачёве она перестала им быть. Потому и случилась буржуазная контрреволюция.
Сейчас пришла пора вернуть партии этот высокий статус. Чтобы не пришлось рабочему классу, как говорил на XXVIII партсъезде один из делегатов, создавать новую партию.
26—29 августа 2016 года
Виктор ТРУШКОВ.
http://gazeta-pravda.ru/archive/issue/94-30445-26-29-avgusta-2016-goda/kto-kogo-predal-rabochie-svoyu-partiyu-ili-partiynye-vozhdi-rabochiy-klass/
