КПРФ Северское отделение

Сначала бьют, потом “трамбуют” в багажник. Так обращаются ныне с представители правоохранительных органов с активными организаторами протестных действий. Историю преследования властями молодого коммуниста, журналиста Сергея Сергеевича Рожкова рассказала сегодняшняя «Правда».

Читая письмо из города Туапсе (Краснодарский край) от молодого коммуниста Сергея Сергеевича Рожкова, листая страницы приложенных к письму документов, свидетельств с описанием обрушившихся на человеке судебных и внесудебных гонений, трудно избавиться от впечатления встречи с чем-то ирреальным. Словно некая машина времени дала "полный назад", возвращая нас из ХХI века в мрачные времена средневековья. С трудом осознаешь, что всё это происходит в наши дни, причем в стране, которая, по клятвенным уверениям ее кремлевских хозяев, представляет собой прямо-таки апофеоз стабильности и демократии.

Все неприятности у Сергея Рожкова, возглавившего местную комсомольскую организацию, начались с его участия в акциях протеста. История, ставшая в наше время уже типичной: проблемы на работе, запугивание родственников, попытка привлечь к суду за якобы выпуск и распространение неизвестно кем сработанной, откровенно провокационной листовки... Не положил конец гонениям и депутатский запрос Г.А. Зюганова, вступившегося за молодого коммуниста. Ответом стала, по сути, отписка прокурора Краснодарского края Л.Г. Коржинека, не нашедшего в преследовании Сергея Рожкова состава преступления.

Более того, похоже, что его обращение за поддержкой в Москву еще сильнее раззадорило гонителей. И повод вскоре нашелся. Сергей стал одним из организаторов митинга против фальсификации итогов голосования 2 декабря прошлого года, когда в Туапсе наряду с выборами в Госдуму был проведен и местный референдум о статусе города. Решался вопрос о фактическом его понижении до статуса "городского поселения" с вхождением в состав Туапсинского района.

Вряд ли жителям Туапсе, города в стране небезызвестного (совсем недавно он президентским указом удостоен звания "Город воинской славы"), могло быть по душе его превращение в "городское поселение". Но в дело, как пишет Рожков, вмешались интересы крупного бизнеса, развернувшего здесь возведение мощных нефтехимических и газовых терминалов ("Еврохим", ТЭТ). Да и какое дело этому самому бизнесу до того, что уже и сегодня, судя по публикациям СМИ, Туапсе занимает первое место в России по онкологическим заболеваниям, а уровень загрязнения нефтепродуктами в местных водоемах (это фактически в курортной-то зоне!) превышает норму в тысячи раз?

Итоги референдума были, как нынче водится на Руси, властью предопределены заранее. "Туапсинцы,— утверждает Рожков в своем письме,— проголосовали против, свидетельство тому — протоколы с участков, полученные членами избирательных комиссий Евгением Витишко и Диной Петровной Хохловой. Однако цифры, опубликованные краевым избиркомом по тем же участкам, противоречили протоколам. Жалоба Хохловой в прокуратуру осталась без ответа. Более того, на нее надавили, требуя забрать жалобу. Вот по этому поводу мы и решили провести митинг протеста".

Ну а дальше события развивались по многократно опробованному здесь сценарию. В ответ на уведомление о предстоящем митинге — запугивание ("Акция может плохо кончиться"), давление на родственников (милицейские визиты "для бесед"), а когда митинг все-таки разрешили — запрет на информацию о нем по местному радио и аварийное отключение электроэнергии в районе, чтобы помешать организаторам акции использовать звукоусиливающую аппаратуру...

И всё-таки январский митинг в рамках Всероссийской акции протеста был проведен, причем с немалым успехом, и это, как предполагает автор письма, "окончательно вывело из себя некоторых местных и краевых чиновников, которым по злому недоразумению доверена власть".

Вот что происходило дальше. "28 января по моему адресу приходили трое неизвестных, представились сотрудниками милиции, требуя сообщить о моем местонахождении. Назвать свои имена и должности отказались, а по поводу своего визита сообщили матери: "Ваш сын торгует наркотиками". В тот же день прошли по всему подъезду с такими же вопросами и версиями о наркотиках и прочих гадостях, а в самый канун назначенного на 2 февраля очередного митинга произошло нападение.

В этот вечер мы скромно, по-семейному отмечали день рождения моего родного дяди Андрея Манукьянца. Он уже стал обуваться, чтобы проводить меня, но стоило мне открыть дверь, как в квартиру буквально ворвались шестеро неизвестных в милицейской форме. Понятых, конечно, не было. Сгоряча попытался сопротивляться, но они, заковав меня в наручники, избивая руками и ногами, бросили на пол лифта. Причем один из конвоиров с силой, по-садистски ударил каблуком по запястью правой руки. Потом меня буквально "утрамбовали" в багажник бело-голубых милицейских "Жигулей".

Дядю погрузили в другую машину. Его тащили и в одном ботинке, так как он не успел даже обуться. Нас привезли в УВД г. Туапсе. Человек в милицейской форме (рыжеватый, с залысинкой капитан) снял наручники с ног и вытащил меня из багажника. Я увидел дядю с окровавленным лицом. И у меня самого руки были сцепленны наручниками за спиной, раскалывалась от полученных ударов голова, из-за боли по всему телу и отбитых коленей я не мог нормально ни сидеть, ни ходить.

Всю ночь нас с дядей продержали в "клетке" временного содержания...

Около полудня 2 февраля в районе вновь отключилось электроснабжение (ноу-хау городских властей), и я понял, что начался митинг, на котором должен был выступать. Тут же, в дежурной части, появилась пресс-секретарь муниципальной администрации Татьяна Францевна Дроботова. Самодовольно хмыкнув, она вымолвила: — А Лидия Алексеевна (второй секретарь Туапсинского горкома КПРФ) говорит, что ты весь в крови.

— Что, еще недостаточно? — в свою очередь поинтересовался я. Позже мне стало известно, что после этого Дроботова вместе с сотрудником милиции, вооружившись мегафоном, сообщила участникам митинга, требовавшим, чтобы меня отпустили, что якобы мы с дядей Андреем напились и подрались. Заодно облили грязью и мою семью, называя меня и моих близких дебоширами и пьяницами...

В тот же день конвоиры доставили нас к мировому судье С.Д. Кутакову. Приговор — трое суток ареста, отбыв которые, я был вынужден лечь в больницу. Но уже через несколько часов после госпитализации туда явились трое в форме сотрудников милиции. Один из них (старший лейтенант) начал с места в карьер: "Рожков, ты уже здесь? Вчера ведь еще сидел, а, говорят, уже жаловаться надумал". В руке у него появился какой-то бланк: подпиши, говорит, что претензий не имеешь. Я ответил, что плохо себя чувствую и без адвоката ничего подписывать не буду, после чего меня пытались вывести "для беседы" в коридор и призвать в свидетели моего "неподчинения" медсестру. И лишь вмешательство дежурного врача заставило их покинуть больницу.

Инциденты серьезно отразились и на здоровье моих близких. У моего дяди Андрея Манукьянца сотрясение мозга обернулось серьезным осложнением, у мамы после этого случая был нервный срыв. У бабушки, пережившей два инсульта, обострилось нервно-сосудистое заболевание...

По фактам избиения и захвата сочинские товарищи по КПРФ помогли мне составить заявление в прокуратуру, но там я узнал, что против меня уже возбуждено уголовное дело по ст. 318 УК РФ (применение насилия в отношении представителя власти)... Еще бы не насилие: умудрился "обидеть" сразу шестерых ворвавшихся в квартиру "стражей закона"!

В действиях представителей местной власти против меня и моих товарищей,— подытоживал свое письмо Сергей Рожков,— усматриваю преследование по политическим мотивам, нарушение конституционных прав личности и превышение служебных полномочий".

Сформулировано, по-моему, так, что и прибавить нечего, разве только приписку о том, что "продолжение следует", поскольку 2 июня молодой коммунист Рожков был вновь взят под стражу. Причем демонстративно, сразу после отчетно-выборного партсобрания первички, избравшей его своим секретарем. Мотивировка — "сокрытие от следствия", хотя, по свидетельству секретаря Туапсинского райкома КПРФ В. Никанорова, до этого Сергею официально не предъявлялось никаких конкретных обвинений, не брали с него и подписку о невыезде.

Да и какой смысл "скрываться" известному всему городу человеку, комсомольскому вожаку, постоянному участнику митингов и пикетов? Тем не менее, судя по периодическим звонкам в квартиры родственников и товарищей, перехвату разговоров по мобильной связи, "беседам" с соседями, местные стражи порядка старательно изображали охоту на "неуловимого преступника".

И вот, наконец, "победа"! Везут Рожкова снова в УВД, оттуда — как опасного преступника — в Краснодар, где Сергей тяжело заболел. Защите с трудом удалось добиться, чтобы его вернули опять в Туапсе. "Следствие продолжается".

Трудно сказать, насколько такая охота по душе самим "охотникам". В южном городе наверняка хватает проблем с настоящим криминалом, с той же, скажем, коррупцией, хищениями, наркоманией.

Но здесь-то действительно "служба и опасна, и трудна", поскольку серьезный криминалитет владеет и серьезными средствами защиты (связи с властными структурами, деньги, мощная адвокатура). С "политикой" же у нынешних правоохранителей всё вроде бы проще. И безопаснее. Особенно, когда есть в наличии определенный "социальный заказ". Так уж повелось, что зачастую политическая оппозиция в понимании российского чиновничества и охранных структур (особенно на местном уровне) уже наперед воспринимается как чуть ли не "вражеская". И если — как предположим, в случае с Рожковым — поступило указание свыше (или даже намек) "обезвредить" назначенный на завтра коммунистический митинг, нет ничего проще, как обесточить данный квартал, чтобы таким образом "обеззвучить" ораторов, или — еще радикальнее — найти предлог для ареста "зачинщика".

Но как? У нас же на дворе — "демократия", сугубо, "политических" статей в кодексе вроде бы нет. И тут разведка доносит, что один из "смутьянов" вечером гостит у родственников (у дяди день рождения). Расчет безошибочен: наверняка по такому случаю выпьют, и тогда можно делать с ними что хочешь. Формулировка "пьяный дебош" всё оправдает: и вторжение в квартиру без ордера и понятых, и применение физической силы. Лучше — к обоим (дескать, меж собой подрались, вот уж надолго запомнится им этот день рождения). Единственная проблема: соседей не удалось убедить, что те слышали шум за стенкой. Но ничего, нашли "согласную" жительницу двумя этажами ниже...

И всё-таки какие-то опасения, видимо, шевелились у стражей порядка, недаром же так настойчиво добивались от зверски избитого Сергея Рожкова признания, что он к ним "претензий не имеет"...

Могут, конечно, сказать: что же тут удивительного? Это же Кубань, регион, где губернаторствует Ткачёв — личность весьма своеобразная. Будучи в свое время активным членом КПРФ, избранным впервые на этот пост при поддержке коммунистов, он, не мудрствуя лукаво, перебежал в "партию власти" и, как свойственно перебежчикам (примеров тому довольно не только на Кубани), особенно лютует по отношению к бывшим соратникам. Достаточно вспомнить учиненный им "на хозяйственной почве" разгон коммунистов — глав местных администраций, неправый суд над мэром Краснодара Н.В. Призом, публичную расправу над председателем городской Думы А.И. Кирюшиным...

А тут всего-то некий строптивый молодой паренек из тех "коммуняк", кто "мутит воду" и всячески мешает утвердить среди подданных искомое властью единомыслие. Значит, тем паче, можно не церемониться...

Грустно всё это, господа власть имущие! Тем более что происходят данные события в "Городе воинской славы" и в недалеком соседстве со знаменитой резиденцией российских президентов, откуда мы столько слышали и о "диктатуре закона", и о правах личности, и о небывалом расцвете в стране демократических свобод.

Николай Кожанов («Правда»)