В 1991 году Россия потерпела одно из самых тяжелых поражений в своей истории. Значительные территории были отторгнуты, рухнула технологическая составляющая российской цивилизации. Де-факто страна перешла под внешнее управление и лишь по счастливому стечению обстоятельств не распалась окончательно. Ситуация усугублялась тем, что катастрофа произошла по внутренним причинам без внешнего вторжения и явно выраженного врага (на него реакция была бы сразу).
Мы — дети поражения. Для всей нынешней политической и интеллектуальной элиты, от крайних либералов — западников до ультрареваншистов отношение к катастрофе 1991 — определяющее при формировании идеологии (даже если сие яростно отрицается, как например, в статье публициста В.Ю.Суркова: « И еще раз: не было никакого поражения.» ).
Западническая идеология исходит из представления о благостности 1991 года. Наконец то ненавистная русско-советская цивилизация будет уничтожена и на освободившейся территории утвердится всемирная общечеловекия. Данная идеология существует в разных изводах — от либерального ликвидаторства (на карте будущего мира не будет «ЭТОЙ» страны, а умные народы поделят территории, по случайности доставшиеся русским недочеловекам) до исповедуемого частью нынешних руководителей «суверенного демократизма» (за то, что мы исправно будем снабжать газом белых господ, нам дадут спокойно властвовать «в существующих границах Российской Федерации» и позволят жить на пенсии на Лазурном берегу) — но она едина в главном — самостоятельной российской цивилизации нет места на глобусе.