КПРФ Северское отделение

Несколько лет тому назад при посещении с экскурсионными целями одной знаменитой московской обители я наткнулся на запертую дверь, надпись на которой поразила меня до глубины души: «Иеромонах в отпуске». Я протер глаза – нет, не снится, объявление набрано на компьютере и отпечатано на лазерном принтере, все как полагается. Но все же интересно: кто, куда, откуда, как и зачем его «отпустил»? Отпустили ему грехи или, как говорится, «душу на покаяние»? Возможно, но вряд ли об этом стоило писать в объявлении. Стало быть, отпустили на отдых от трудов праведных. Да, как было сказано в Советской Конституции, граждане имеют право на отдых, и это очень правильно. Правда, в ельцинской конституции об этом праве не сказано ни слова. Но в нынешнем трудовом кодексе об отпуске что-то вроде бы упоминается.

Тем не менее далекий от знания церкви, ее канонов и обычаев я все же наивно предполагал, что монашеское служение как духовный подвиг предполагает пост, целибат (безбрачие) и прочие вериги, которые лишь утяжеляются в дни праздников, по которым обычным православным мирянам предписывается не только молиться, но и дозволяется выпить и погулять. Поэтому о наличии отпусков у монахов – об этом я узнал впервые. В общем, бред какой-то. И тогда подумалось, а не является ли это скандальное объявление свидетельством того, что вся наша церковь (имея в виду отнюдь не только РПЦ и не только христианские конфессии) находится в некоем перманентном духовном отпуске.
Действительно, почему бы и не отдохнуть после стольких лет «гонений»? Все это возрождение духовности, все эти освящения, окропления, крещения, отпевания, крестные ходы и т.д. производят впечатление, скорее, стремления не упустить удобный момент для собирания в житницы, нежели аскетического духовного служения. Патриарх, правда, пару лет назад запретил брать деньги за требы. Эффект такой же, как от «запрета коррупции» Ельциным – Путиным – Медведевым. Помню замечательное описание у Гиляровского освящения открытия магазина Елисеева в Москве. Особенно понравилось описание закусок. Словом, сплошной «церковный гламур», многократно воспроизведенный в наше время.
Естественно, что у людей, для которых их вера – дело совести, а не моды, ритуала или наживы, растет протест против «церковного гламура». И этот протест по закону соразмерности противодействия действию принимает столь же крайние формы, что и «гламур». Достаточно вспомнить пензенских затворников, просидевших полгода в подземелье в ожидании конца света. Можно, конечно, отделаться словами, что это всего лишь секта, возглавляемая сумасшедшим. Но нелишне задуматься о том, отчего люди сходят с ума, почему их воображению рисуются апокалипсические картины «последних времен». Не оттого ли, что и в реальной жизни наступило «царство Зверя из бездны»?
Религиозное сознание не может мыслить в иных образах, поэтому они приходят в голову не только каким-то «жалким сектантам», но даже и официальным архиереям Русской православной церкви. Об этом, в частности, говорят многочисленные послания клирикам и мирянам епископа Анадырьского и Чукотского Диомида (С.И. Дзюбана, 1961 г.р.). Суть их можно свести к одному тезису: руководство РПЦ вкупе с антинародным правящим режимом служит Антихристу и способствует его пришествию. А Патриарх Алексий II удостоился сравнения с нелучшими библейскими персонажами.
Понятно, что обращения Диомида признаны на прошлой неделе Архиерейским собором РПЦ «нарушающими мир в церкви, смущающими и соблазняющими верующих и вызывающими недоумение у внешних». Они ведут к конфронтации церкви с государством и обществом, культивируют дух раскола в церкви как раз в тот момент, когда «враг рода человеческого, недовольный вновь обретенным братским общением, возбуждает дух разделения». Тем самым Диомид едва завуалированно признан служителем Сатаны. За это Диомида отправили пока в «отпуск», то есть условно «извергли» из священного сана, каковое решение вступит в силу, если Диомид не «разоружится перед партией»… простите, не покается. Поскольку Диомид решение проигнорировал, каяться не пожелал и демонстративно отслужил литургию, то это пахнет уже отлучением от церкви, анафемой.
Но при этом совсем не факт, что репрессалии достигнут не то что просторов Чукотки, но и более близких географических и духовных пределов. Так, в день открытия архиерейского собора сторонники Диомида уже успели подраться со сторонниками Патриарха из числа «нашистов». По свидетельствам очевидцев, тридцать стариков и старушек заставили ретироваться триста молодых сторонников собора. Оказалось также, что и разрекламированный телевидением полугодовой крестный ход с Дальнего Востока в Москву был не чем иным, как шествием «диомидовцев»!
В чем же более конкретно обличают Диомид и его сторонники руководство РПЦ? Оставим рассмотрение богословских и канонических обвинений специалистам. Только им судить, является ли Священный синод РПЦ участником всемирного масонского заговора. Обратим внимание лишь на обвинение в «молчаливом согласии вместо обличения антинародной политики существующей власти, приводящей к распаду государства, демографическому кризису и другим негативным последствиям». В «недостаточно активном обличении нравственных пороков современного общества». В призыве к голосованию за определенных политических лидеров. В «попрании принципа соборности», которое выражается в отказе от созыва Поместного собора с участием клириков и мирян. Наконец, ряд святых отцов обвиняется в спекуляции водкой и табаком и финансовых махинациях.
Кроме критической части, у Диомида есть и «положительная программа», которую можно свети к трем пунктам:
В области церковной жизни. Созыв для разрешения поднятых проблем Поместного собора с участием мирян и возвращение этому собору статуса высшего органа РПЦ. (Поместный собор не созывался с 1990 года, и с тех пор всеми делами ведают Архиерейские соборы и синод без малейшего участия паствы).
В области политики. Восстановление в России абсолютной монархии во главе с помазанником божьим.
В области экономики. Возвращение земли, ее недр, вод, лесов и других природных ресурсов России в общенародную собственность.
По своим личным воззрениям Диомид – крайний националист, постоянно толкующий о всемирном сионистско-масонском заговоре и порабощении русского народа инородцами. Словом, натуральный, классический черносотенец.
Но в сознании этого черносотенца самым причудливым образом переплетаются идеи внутрицерковной демократии, политического деспотизма и «божьей земли». В связи с этим вспоминается изумительная коротенькая статья Ленина 1913 года – «О черносотенстве». Ее хочется изложить почти дословно:
«В нашем черносотенстве есть одна чрезвычайно оригинальная и чрезвычайно важная черта, на которую обращено недостаточно внимания. Это – темный мужицкий демократизм, самый грубый, но и самый глубокий.
Как ни стараются командующие классы отгородить от народа наши политические партии, а все же жизнь берет свое. Той или иной связи с народом приходится искать каждой политической партии, даже и крайним правым.
Крайние правые – партия помещиков. Но ограничиться связями с одними помещиками они не могут. Им приходится прикрывать эту связь и делать вид, что они защищают общенародные интересы, отстаивают «добрые старые» порядки «устойчивого» земледельческого быта. Приходится взывать к самым закоренелым предрассудкам самого захолустного мужика, играть на его темноте.
Безопасно такая игра не проходит. Нет-нет, и прорвется голос подлинной мужицкой жизни, мужицкий демократизм через всю черносотенную затхлость и натасканность. Тогда правые вынуждены выгонять вон «неудобного» мужицкого демократа.
Например, епископ Никон, крайний правый, вынужден был уйти от думской работы. Почему?
На это даст ясный ответ письмо самого епископа Никона в «Енисейской Мысли». Разумеется, прямо говорить о причинах своего удаления еп. Никон не смеет. Но, приводя письмо некоего крестьянина, еп. Никон пишет: «земельный, хлебный и др. важнейшие вопросы нашей русской действительности и края как-то не доходят до рук и сердец ни начальства, ни Думы. Эти вопросы, их посильное решение почитаются «утопическими», «рискованными», неблаговременными. Что же сами молчат и чего ждут? Настроений, бунтов, за которые будет расстрел тех же «недоедающих», голодных, несчастных крестьян?! У нас боятся «больших» дел и реформ, ограничиваются мелочами, пустячками, хотя бы и добрыми».
Так пишет еп. Никон. Так рассуждают многие и многие черносотенные крестьяне. И вполне понятно, почему епископа Никона должны были удалить от думских дел и выступлений за такие речи.
По существу дела, еп. Никон выражает свой черносотенный демократизм в рассуждении весьма и весьма неправильном. И земельный и хлебный и все прочие важные вопросы вполне доходят и до рук и до сердца (и до кармана) и «начальства» и Думы.
«Посильное» решение этих вопросов и «начальство» и Дума дают, — только именно посильное решение, соответствующее интересам и силе помещиков, которые преобладают и в начальстве и в Думе.
Епископ Никон чувствует, что его черносотенные взгляды разбивает сама жизнь; их разбивает то, что ему приходится наблюдать и в Думе и в отношениях «начальства» и т. д. А понять, отчего это происходит, еп. Никон не может или боится.
Но жизнь возьмет свое, и из десяти единомышленников еп. Никона в любой деревне девять, наверное, окажутся в конце концов не так туги на усвоение уроков жизни, как еп. Никон». (Ленин. ПСС, т.24, с. 18–19).
Перелагая ленинские мысли на современную ситуацию, и менять-то почти ничего не приходится! Буржуазное государство стремится к сближению и сотрудничеству с религией, невзирая на конституционный принцип отделения церкви от государства. Стремление это взаимное. Оно и понятно, поскольку оба института суть разные формы поддержания материального и духовного господства правящего класса над народными массами. Религия ищет поддержку в массе, апеллируя к ее предрассудкам, темноте и забитости – то есть к результатам двадцатилетних «перестроек» и «реформ».
Но безнаказанно такая игра не проходит. Нет-нет, да и прорвется через всю черносотенную затхлость и натасканность голос подлинной народной жизни, «мужицкий демократизм». Тогда власти вынуждены выгонять вон «неудобного» мужицкого демократа. А подобное изгнание или устранение крайними правыми из их собственного лагеря самых верноподданных черносотенцев за демократизм, разумеется, не обходится без просветительного влияния на массы.
Не в том вопрос, сделается ли Диомид новым Самуилом, Савонаролой или Аввакумом. И даже не в том, пойдут ли за ним массы верующих на раскол и свержение гламурных «иеромонахов в отпуске». А в том, что «смущающие и соблазнительные» речи Диомида верно отражают объективную «смуту и соблазн» в умах широких верующих масс. И пусть этот «черносотенный демократизм» выражается пока в рассуждениях, весьма и весьма неправильных. Реакционные утопии в известные периоды неизбежно облекают прогрессивное содержание. – То, что ложно в формально-экономическом смысле, может быть истинным во всемирно-историческом смысле (Ф. Энгельс). Жизнь возьмет свое, шелуха отсеется и из десяти единомышленников еп. Диомида девять окажутся в конце концов не так туги на усвоение уроков жизни, как еп. Диомид.
Отсюда понятно, с кем и каким образом следует солидаризироваться коммунистам. Не льстить реакционной средневековой идейной оболочке народных настроений, а разъяснять массам истинное содержание их настроений.
А наш «иеромонах»… Пусть так и остается в
отпуске!

Александр ФРОЛОВ

"Советская Россия" №70, 05.07.2008 г.
Александр ФРОЛОВ. [05/07/2008]