КПРФ Северское отделение

Седьмой пресс-тур в Белоруссию

В ПРЕДЫДУЩЕМ номере «Советской России» опубликована стенограмма пресс-конференции президента Белоруссии Александра Лукашенко, ставшая заключительным аккордом седьмого пресс-тура российских журналистов. Последний раз я был в Белоруссии в такой же поездке ровно три года назад. Новые впечатления о тамошней жизни прежние, то есть восторженные. Дабы не быть заподозренным в ангажированности, привлеку как независимого свидетеля известного телеведущего и матерого антисоветчика Леонида Млечина. Оказывается, он регулярно отдыхает в Белоруссии и вот что рассказывает об этом по радио «Свобода».

Млечин: Главная вещь, которая мне нравится – это бытовая культура Белоруссии. Нравятся белорусы, их поведение, их любезность, доброжелательность такая, комфортная атмосфера… Мне там бесконечно нравится. Там очень уютно. Там замечательно кормят, что бы ни говорил наш главный санитарный врач, исключительно полезным образом и очень дешево. В любом месте ты можешь съесть все, что угодно, и это пройдет замечательно для твоего желудка… Там вообще все очень дешево... Я купил два белорусских костюма. В одном из них я был на церемонии вручения ТЭФИ.

Рыковцева: Да что вы?!

Млечин: Да.

Рыковцева: А я видела. Костюм шикарный!

Млечин: Покупайте белорусское – я поддерживаю этот лозунг… Там есть одна вещь, которая на нас произвела впечатление. Мы несколько раз ночевали, что называется, в лесу – в прекрасном деревянном доме. Это называется у них агроэкотуризм. А Лукашенко разрешил такой частный, семейный бизнес. Семья может заниматься туризмом. Почему только семья? Потому что она не платит налог, к ней не приходит инспектор. Мы, естественно, оплатили так же, как в гостинице по счету, какие-то совершенно немыслимые маленькие деньги. Надеюсь, что это до нашей бухгалтерии не дойдет и они не начнут урезать командировочные расходы. В лесу. Вышел вечером – тишина, звезды, воздух, прекрасный деревянный дом со всем, что необходимо.

Рыковцева: И они же вас и кормят?

Млечин: И как кормят! На меня это произвело впечатление – ни налогов, ни проверок. Ни милиционеры, ни санэпидстанция, никто к ним не приходит и ничего не требует. У них лежит документация, но только если это семья. Нельзя наемных работников.

Рыковцева: Леонид, а как это у них законодательно оформляется – «мы не проверяем частный бизнес». Это декларируется или записывается?

Млечин: Да. Президентом указ такой издан, и все. У них это все просто делается… Мы были во многих городах Белоруссии. Они замечательно выглядят, чудные такие пешеходные зоны. И опять-таки ты идешь, тебя не обхамят, не обматерят, не толкнут, гадости тебе не скажут никакой. Совершенно другая бытовая культура. Все вокруг говорят по-русски. Ты как будто бы дома (для приезда в Белоруссию ничего не надо, границы нет), а разница между домом и Белоруссией большая.

В общем, все у этих антисоветчиков почти как в известной басне: «А сало белорусское едят!»

ТЕПЕРЬ НАПОМНЮ читателям выводы, к которым я пришел три года назад. Они отчасти совпадают с впечатлениями Млечина, а отчасти с ними расходятся. Он сводит все к еде, дешевизне и «бытовой культуре», а я – к тому, что в Белоруссии социализм. И из последнего вывода следует многое.

Основное впечатление – все более углубляющиеся различия между Белоруссией и Россией практически по всем параметрам социального и экономического развития. Обе страны входят в одно Союзное государство, а движутся в разных направлениях. Белоруссия – не только социалистическая, но и европейская страна по большинству социокультурных показателей: образованию, здравоохранению, социальной защищенности, уровню жизни, инфраструктуре. Ее место в технико-экономической цепочке международного разделения труда пока не самое верхнее, но оно на порядок выше места современной России. Тогда я констатировал, что не удивлюсь, если при сохранении этих тенденций Белоруссия скорее вступит в ЕС, чем восстановит полноценный и равноправный государственный союз с Россией. Налицо все признаки того, что Белоруссия все больше и больше врастает в Европу, а Россия от нее отдаляется. И не очень понятно, как развивать в подобных условиях союзнические отношения, непонятно, как строить Союзное государство.

К сожалению, а может быть и к счастью, прогнозы стали оправдываться один за другим. Особенно мировой экономический кризис повернул Белоруссию лицом к Западу не только экономически, но и политически. В апреле этого года Лукашенко посетил Ватикан, где встретился с папой Бенедиктом XVI. После этого Белоруссия вступила в программу Европейского союза «Восточное партнерство». Недавно Лукашенко нанес официальный визит в Литву. Вскоре Минск посетит не кто иной, как закадычный друг Путина премьер-министр Италии Берлускони. И это только наиболее заметные политические события.

Дружественные это действия со стороны «последнего диктатора Европы» по отношению к России или недружественные? Недавно победитель последнего конкурса «Евровидения», норвежец белорусского происхождения Александр Рыбак сфотографировался с президентом Лукашенко, подняв большой палец вверх: мол, замечательный мужик. За это Рыбака осудила «правозащитная» общественность Норвегии и Европы. Ну а если обойтись без параноиков, как разобраться в этом вопросе, не путая реальную любовь к России с платонической любовью к Путину и параноидальной ненавистью к Лукашенко? Я лично полагаю, что не все, что хорошо для Путина, хорошо для России. А в глазах Лукашенко Путин выглядит, мягко говоря, не очень хорошо.

По его словам, причины полной остановки строительства Союзного государства – чисто субъективные. При этом главным «субъективистом» он открыто называет российского экс-президента, а ныне премьер-министра. Имя Путина было упомянуто в выступлении белорусского президента 17 раз, причем в положительном контексте – ни разу. Список его недружественных действий весьма внушителен. Это Путин предложил Белоруссии – стране – члену ООН с 1945 года – войти в состав России на правах шести рядовых областей. Именно Путин велел перекрыть газ. Путин запретил российскими банками кредитовать закупки белорусской продукции. Путин объявил Белоруссии «молочную войну». И так далее. Буржуазные СМИ уже сделали из этих претензий Лукашенко политическую сенсацию, постаравшись разбором личных отношений двух руководителей подменить разбор социально-классовых отношений. Но разве в этом дело?

ДАВАЙТЕ СПРОСИМ себя: а кто такой Путин? Великий деятель, «сверхчеловек», способный в одиночку испортить отношения двух братских народов, или исполнитель воли того класса, который вознес его, скромного подполковника, на вершину власти и сделал его «нацлидером»? Я думаю, что Путин – это второе. Поэтому мотивы его действий следует отыскивать не в его субъективных настроениях и предпочтениях, а в объективных интересах правящего в России класса. Но точно так же я думаю и о Лукашенко – никакой он не «сверхчеловек», в одиночку спасший Белоруссию, а представитель призвавшего его к власти класса. В народных откликах на его последнее выступление преобладают мечтания: вот бы и нам такого командира, начальника, словом, батьку! Уж с ним бы мы точно пошли в разведку! «Появится ли в России такой же батька или нам суждено сгинуть в коррупционно-олигархических объятиях? Где ты, русский Александр Григорьевич?» – пишет, например, Filippok на сайте нашей газеты. В общем, все те же ожидания доброго царя. К сожалению. Но не в мечтаниях суть, а в политической воле народа. Не нравится вам этот руководитель – поставьте другого! И только не оправдывайтесь, что подобных у нас нет.

Разница между Путиным и Лукашенко не в их субъективных качествах, а в том, что они суть представители разных правящих классов. Единственная субъективная причина ненависти российского руководства к Лукашенко – это способ прихода его к власти не в качестве сверху назначенного «преемника», на стороне которого была вся мощь государственной административной и пропагандистской машины, а вопреки ей. Отсюда заодно и ненависть к белорусскому народу, не подчинившемуся административно-пропагандистскому натиску. Все остальное объективно. Это не личная, а классовая ненависть.

Путин – представитель блока бюрократии и верхних слоев буржуазии (олигархов). А Лукашенко – представитель трудящихся или, как говорили в советскую старину, рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. И непримиримые противоречия между ними – это не «субъективизм», не личная психология, а объективная социально-экономическая реальность. Поэтому когда Лукашенко значительно в более благоприятной тональности высказался о Медведеве, это, разумеется, вполне оправданный дипломатический прием, но еще не решение задачи. По словам Лукашенко, Медведев сказал ему, что начинает прозревать и осознавать всю губительность суперлиберального экономического курса. Означает ли это, что Медведев послан во власть каким-то иным классом, нежели Путин? Нет, не означает. Правда, говорят, что Медведев в отличие от Путина более благосклонно поглядывает на либералов, «кадетов», если прибегнуть к дореволюционным политическим аналогиям. Так ведь и батька более благосклонно отозвался о «кадете» Касьянове, рассказав о том, что тот был против перекрытия газа в 2004 году, за что и поплатился должностью премьер-министра.

ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ я считаю эту страну, все более отдаляющуюся от России в сторону ненавистного Запада, социалистической страной? Да потому, что не только Путину с Медведевым, но и российской левопатриотической оппозиции есть чему у него поучиться. Ведь он тоже левый патриот, но не теоретический, а уже действующий руководитель, получивший мандат на свои действия от трудового народа.

Белоруссию мировой экономический кризис, конечно, тоже коснулся. Но коснулся в значительно меньшей степени, чем окружающих ее ближних, а также дальних соседей. Падение ВВП ожидается в этом году не более чем на один процент, безработица также меньше процента. То есть Белоруссия идет почти вровень с Китаем, где ВВП не упал, а несколько затормозил свой рост. Социализм есть в первую очередь социальная справедливость и защита. Как сказал Лукашенко на пресс-конференции, «в Беларуси понятие социальной справедливости и ответственности – это краеугольный камень внутренней политики. Проблем и у нас хватает, но мы их решаем». Как же они решаются? И в самом первом вопросе о социальной защите поразительно прозвучали такие слова: «Я ярый противник всяких льгот. И всегда говорю: «Долой льготы!» Но не только мне льготы и чиновникам. Всем! Льготы – это страшное дело».
Далее, продолжил президент, понятны льготы ветеранам Великой Отечественной войны – это святое. Мы их всех обеспечили жильем. Но некоторые уже мудрить-хитрить начали и детей своих под это обеспечили. И я вынужден был сказать: «Стоп!» То же самое касается чернобыльцев. Но что было? 15 лет назад у нас чернобыльцев стало почти половина страны. Член правительства туда поехал, газету развернул, сало достал, поел, отсюда его привез, из Минска: «Я был там, я заразился». И все повыписывали себе удостоверения. Мы упорядочили это все.
Второе. Была масса выплат чернобыльских. Посмотрели: что это за выплаты? Десять долларов, пятнадцать, три доллара, пять – разные были выплаты. И что люди от этого получали? Мужик в чернобыльской зоне шел, получал, как они называли это, «гробовые», бутылку покупал, здесь же, на колене, выпивал с соседом, а то и один. Понюхал рукав или хлебом закусил и пошел. Вот и все чернобыльские.

Но есть же и истинные пострадавшие люди. Их тысячи. Это – святое. И с чего началось упорядочение этих чернобыльских льгот? Мы прекратили выплачивать по три–пять долларов. Перестали распылять эти деньги. А в итоге это получились огромные средства. Но за эти деньги построили онкологический центр за 100 миллионов долларов. У нас лишних денег не было. И мы на эти деньги, миллиарды рублей, которые распыляли, сделали главное для людей. Для истинных чернобыльцев.

Что высказал тем самым Лукашенко? Он напомнил важнейшую истину марксистско-ленинского учения о том, что льготы – это вовсе не социализм! Принцип социализма прямо противоположен халяве: «Каждому – по труду». Что же касается современных российских льгот, за которые так держится часть левой оппозиции, – это объедки с барского стола, которые капиталистическое государство кидает обездоленным, одновременно забирая у них львиную долю того, что им положено по труду, то есть по социалистическому праву. То, что многим в России представляется «остатками социалистических завоеваний», за которые нужно биться не щадя живота своего, белорусскому президенту представляется подачками, только развращающими трудовое сознание народа.
То же самое касается и поддержки «отечественного товаропроизводителя». На спор Лукашенко с Путиным уже есть и такие отклики: молодец Путин, прижимая Белоруссию, он защищает отечественное производство! А кто такой «отечественный производитель», не олигарх ли? Потому так и возмущался Лукашенко, что в России правительство спасает олигархов за счет госбюджета, за народный счет. У них что, личных средств нет? Есть, но они запрятаны в офшорах, превращены в виллы, яхты, футбольные клубы.

Нельзя и здесь не согласиться с батькой: настоящий отечественный производитель нуждается в защите вовсе от не конкуренции. Пример такой протекционистской защиты мы видим на печальной участи АвтоВАЗа, который просит у государства еще 82 миллиарда рублей, но качество его продукции от этого лучше не станет. Отечественный товаропроизводитель, то есть рабочий, нуждается прежде всего в защите от капиталиста, присвающего созданную трудом работника прибавочную стоимость. В Белоруссии такого паразита-капиталиста нет, а если он заводится, его быстро выявляют и пресекают. Поэтому и кризис переживается здесь менее болезненно.

К ВОПРОСУ о социальной справедливости, защите и льготах примыкает и пресловутый вопрос о «поддержке культуры». К сожалению, у нас забота о русской культуре сплошь и рядом сводится к хныканьям и жалобам на отсутствие помощи «свыше» и упованиям исключительно на нее. Читаем, например, о том, что «денег на культуру Кудрин не даст», поскольку «коммерческого интереса возрождение русской культуры не представляет». Первое ясно само собой: Кудрин ничего не даст, не для того он поставлен. А вот второй тезис совсем не очевиден. Почему русская культура не представляет коммерческого интереса? Она что, безнадежная иждивенка? Почему для устроителя балетных «русских сезонов» в Париже Дягилева она представляла коммерческий интерес, а теперь нет? Почему «звезды» шоу-бизнеса разъезжают в кадиллаках и тратят на свои бесконечные свадьбы и разводы помногу миллионов долларов? Им Кудрин что ли платит? Нет, им платит их зритель и слушатель. И они не жалуются на отсутствие платежеспособного спроса.

А мы почему жалуемся? Откуда такое стойкое убеждение, что высокое искусство заведомо убыточно и нуждается поэтому в государственных дотациях? А прибылен, мол, только низменный шоу-бизнес. Здесь нельзя прятаться за гордую фразу о том, что высокое искусство, по своему определению, не продается. Если не продаетесь, то нечего просить денег и у государства. Нелишне напомнить, что Пушкин был первым нашим профессиональным писателем, очень даже озабоченным своим «бизнесом». Именно он сказал, что «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать», и не видел в продаже ничего дурного. Правда, после гибели величайшего русского поэта остались крупные долги. Но уже Некрасов сумел свести баланс основанного Пушкиным журнала «Современник» с очень приличным положительным сальдо. Так вот, пока «коммерческого интереса возрождение русской культуры не представляет», она никогда и не будет возрождена.

Материальное выживание деятеля культуры зависит в конечном счете от спроса на его произведения. Но от чего зависит спрос? От художественного вкуса. А вкус – от общих условий социального бытия. В том числе и от художественной политики государства. Да, это неприятный факт, что спрос на низкопробную развлекуху сегодня выше спроса на произведения, требующие от человека работы ума и сердца. Но это что, закон природы? Нет, это закон общества. Капитализм, как писал Маркс, враждебен ряду видов искусства. Но и этот закон далеко не абсолютен даже в рамках капитализма. Об этом свидетельствует хотя бы опыт русских художников-передвижников. Молодые основатели этого движения никак не могли пожаловаться на отсутствие господдержки. Наоборот, впереди их ждали золотые медали, премии и длительные творческие командировки в Италию. Но они сознательно восстали против культурной политики царизма. Демонстративно отказались живописать за казенный счет «Пир в Валгалле» и предпочли живописать многотрудную жизнь своего народа, жить одной жизнью с людьми труда. И что же в итоге? «Товарищество передвижных выставок» осталось в истории не только как великая художественная школа, но и как успешный «бизнес-проект». Да, Августы, Меценаты, Медичи нужны и сегодня. Но не будем забывать, что сначала сделал свое дело Иван Крамской, и только потом пришли купцы-меценаты. Точно так же действует и батька. Он приказал и проконтролировал исполнение: построена грандиозная Национальная библиотека, практически заново отстроены Большой театр и филармония, строятся ледовый дворец и новый музей Великой Отечественной войны. И не только в Минске.

ВОТ Я И ВОЗВРАЩАЮСЬ к своему заочному спору с Млечиным. Он напирает на бытовую культуру. Я же пытаюсь объяснить, что никакой самостоятельной бытовой культуры не бывает. Она опирается на социальную. И тут возникают проблемы. Сегодняшняя проблема, видимо, в том, что мы еще не вполне поняли, что значит защищать культуру. Да, есть леваки, считающие заботу о национальном развитии изменой интернационализму. Нежелание и неумение понять роль коммунистов в защите интересов русского народа – это одна сторона медали и одна беда. Но халява, некритическое принятие любых якобы патриотических словес в защиту русских и их культуры – тоже беда, другая сторона той же медали. Об этом и сказал Лукашенко в пассаже, случайно не вошедшем в опубликованную стенограмму:

«Я должен эту материальную основу заложить, насколько это возможно. Вот что такое культура. Культурные просвещенные люди – они же, знаете, порой все такие надутые, напыщенные... Я помню встречу с белорусскими писателями. Пришли ко мне: «Не издают, не печатают, плохо то, плохо это». – «Хорошо. Стойте. Кто написал «Войну и мир»?» Они мне называют автора. Я говорю: «Сам знаю. Из вас кто написал?» – «Никто». – «Положите мне сейчас на стол «Войну и мир», я завтра миллионным тиражом издам». Ничего нет на поверку, так чего вы ко мне пришли? Что я буду ваши боевые листки издавать, так это не моя функция. Они нужны, но это не мое. Я «Войну и мир» издам, в крайнем случае «Поднятую целину». Нет ее... Понимаете, надо сделать так, чтобы у них не было возможности тебя упрекнуть. «Содержать, – я им сразу сказал, – на бюджете не буду. Чуть-чуть еще помогу. А дальше пишите. От налогов освободим, еще чего-то там поможем. Пишите». Разговаривать умеем, а писать – нет». (Смех в зале.)

Не в бровь, а в глаз тем, кто путает национальную гордость с национальным самомнением, не может отделить чувство национальной самобытности от чувства национальной исключительности. А то ведь нередко вся защита культуры сводится у нас к тому, что среднего голоса певцы объявляются корифеями вокального искусства; бездарные графоманы ставятся в один ряд с тремя Толстыми; ваятели, не знающие ни человеческой, ни лошадиной анатомии, котируются чуть ли не как новые Микеланджело. И все это воздается им только за то, что они патриоты и любят русский народ. Не поздоровится от этаких похвал!

Но в Белоруссии президент такого рода похвалами не занимается. Десять ежегодных премий «За духовное возрождение» у батьки есть, а присуждать их подчас некому. С уравнительно-номенклатурным подходом в Белоруссии покончено везде, в том числе и в культурной политике. И это главное, что видится мне в белорусской модели социализма. Бесхалявной модели.

Александр ФРОЛОВ.

Советская Россия