КПРФ Северское отделение

Как обойдется суд с майором-убийцей, вина которого сомнения не вызывает

В Мосгорсуде продолжается процесс бывшего майора милиции, начальника районного ОВД «Царицыно» Дениса Евсюкова, который 27 апреля прошлого года устроил стрельбу в магазине «Остров». В итоге два человека были убиты, семеро получили ранения, в том числе и очень тяжёлые.

К этому процессу приковано пристальное общественное внимание. Прежде всего потому, что Евсюков стал своего рода символом милицейского произвола, обрушившегося в последнее время на граждан, которых милиция призвана защищать. К тому же сразу после совершения им преступления возникло впечатление, что если уж не самого Евсюкова, то милицию хотят, что называется, выгородить. Этому способствовали и слова тогдашнего главы московской милиции Пронина о Евсюкове, как перспективном сотруднике, и отказ суда в исках потерпевших к МВД. И некоторые странности расследования: например, с пистолета, из которого стрелял Евсюков, вдруг пропали отпечатки пальцев.

Люди ожидают объективного и честного расследования и потому, что сейчас на слуху ещё несколько скандальных дел, связанных с работниками милиции и прокуратуры. Только характер этих дел иного рода. Так, арестован майор милиции из Новороссийска Алексей Дымовский. Тот самый, который выложил в Интернете видеообращение к Владимиру Путину, рассказав о злоупотреблениях и коррупции в правоохранительных органах. Ему вменяют в вину хищение в течение четырёх лет средств, выделяемых на оперативную работу – на общую сумму 24 тысячи рублей (по 500 рублей в месяц). Обвинение вызывает, мягко сказать, недоумение. Оно куда больше похоже на расправу с разоблачителями системы изнутри, нежели на торжество закона.

Тем более аналогичная участь постигла и других разоблачителей, взявших на вооружение опыт Дымовского. Арестован (сейчас отпущен под залог) бывший зампрокурора Ухты Григорий Чекалин, заявивший в своём видеообращении, что дело о поджоге ухтинского торгового центра было фальсифицировано, и подробно рассказавший о механизме фальсификаций. Его обвиняют в лжесвидетельстве.

После публикации в журнале «The New Times» рассказа омоновцев 2-го батальона ОМОНа ГУВД Москвы о нравах, царящих в этом подразделении, начальство батальона сначала обвинило бунтарей в причастности к преступлению (грабежу). Вскоре омоновцы вообще отказались от своих слов, заявив, что ничего подобного изложенному в статье не говорили. Впрочем, журналисты утверждают, что у них есть все записи разговора и они готовы в суде доказать свою правоту. Однако в свете арестов и задержаний других разоблачителей понять омоновцев можно.

Неудивительно, что многие воспринимают такие аресты разговорившихся работников правоохранительных органов, вина которых не очевидна, как попытку скрыть пороки системы. Тем важнее, как обойдется суд с Денисом Евсюковым, вина которого сомнения не вызывает.

Впрочем, сам бывший майор признал её лишь частично. «Я не признаю вины в покушении на жизнь сотрудников правоохранительных органов, которые меня задерживали. Я не признаю себя виновным в смерти Евтеева, так как никаких причин убивать у меня не было. Я не знал его, никогда до этого не видел, и соответственно умысла у меня не было. Но как всё это произошло, я не могу понять. Для меня эта информация за гранью понимания… Ещё я не признаю вины в покушении на жизнь Кондакова, Лавриненко и Самородовой. И вообще я не могу понять, откуда появился пистолет», – заявил Евсюков в суде.

Убийство кассира Эльмиры Турдуевой и другие свои бесчинства в «Острове» Евсюкову пришлось признать, так как они оказались засняты на камеру. Но и тут он видит для себя оправдание: «Поймите! Всё это совершалось без умысла. При проведении психиатрической экспертизы я просил меня проверить на детекторе лжи, но разговор врачей со мной начался на повышенных тонах, на меня просто накричали. Я изначально заявил врачам, что симулировать психическое расстройство не собираюсь. Я надеялся, что психиатры помогут объяснить мой поступок. Однако руководитель комиссии сказал, что моё дело резонансное. Так что правда о моём истинном состоянии им неважна».

По словам бывшего майора, он почти ничего не помнит и не может объяснить причин своего поведения: помнит-де, как сел в машину (к убитому Евтееву), а дальше – провал. Очнулся только в углу «неизвестного двора», когда его задержали милиционеры.

Если верить и Евсюкову, и другим свидетелям, которые вместе с ним отмечали день его рождения в ресторане «Авиньон», выпил он также не слишком много. По оценке самого Евсюкова, граммов 300–400 водки: «Очень хотелось отдохнуть и расслабиться, но не получилось, потому что я постоянно звонил своему заместителю, спрашивая об обстановке в районе».

Вообще, судя по показаниям сослуживцев, Евсюков был хорошим профессионалом: «Плохого я об этом человеке ничего сказать не могу. Он был карьеристом в известной степени и очень ревностно исполнял свою работу. Когда Денису Викторовичу предложили возглавить ОВД «Царицыно», я встретил это с удовлетворением», – сообщил суду бывший начальник штаба УВД Южного округа Москвы Владимир Смирнов.

О том, как нравилась сыну его работа, несмотря на все её сложности, рассказал отец Евсюкова, майор милиции в отставке. Он также сообщил некоторые небезынтересные подробности. Так, в милицию Денис Евсюков пошёл, чтобы не служить срочную службу в армии. После перенесённых в детстве черепно-мозговых травм имел проблемы со здоровьем.

Иными словами, очевидно: защита Евсюкова старается доказать, что у подсудимого – проблемы с психикой. Это может облегчить участь самого Евсюкова. Но вряд ли снимет напряжённость в обществе, если милицейская структура не признает свою ответственность за случившееся. Хотя бы потому, что медицинское освидетельствование при поступлении в институт МВД признало Евсюкова абсолютно здоровым. Тогда одно из двух. Или Евсюков психически здоров, а признание обратного будет воспринято как попытка защитить своего. Или в милицию по тем или иным причинам (блат, некомпетентность) берут граждан с проблемами психики, что представляет общественную опасность. Можно, конечно, дать Евсюкову и по полной, закрыв тему: мол, попалась паршивая овца в стаде. Только что-то слишком много развелось в милиции таких овец.

Характерно, что при таком раскладе (когда МВД, как система, должно оказаться ни при чём) истинное состояние психики подсудимого действительно никого не волнует. А если он и впрямь болен, но из-за «политизированности» дела, как утверждает Евсюков, врачей это не волнует! В таком случае не только останутся безнаказанными те, кто допустил приём на работу Евсюкова, но сохранится сам способ отбора, при котором подобные кадры будут в милиции отнюдь не исключением.

Бывший глава ГУВД Москвы Владимир Пронин – тот самый, который встретился с Евсюковым сразу после совершения им преступления и называл его «перспективным работником», а вскоре потерял из-за случившегося должность – в суд для дачи показаний не явился. По официальным данным, из-за состояния здоровья. Но состояние здоровья не помешало Пронину дать большое интервью «Комсомольской правде». Прежде всего он категорически опроверг публиковавшуюся информацию, что Евсюков был его протеже, что сам Пронин-де по службе давно знал его отца. Пронин утверждает, что никогда не был знаком с этой семьёй, что Евсюкова первый раз увидел именно 27 апреля. А если какие-то случайные встречи и были ранее, то он о них просто не помнит.
Пронину Евсюков сразу после совершения им преступления также не показался пьяным, хотя выглядел он, по мнению бывшего милицейского начальника, неадекватным. Владимир Пронин полагает, что его слова о «перспективности» Евсюкова, шокировавшие тогда многих, были вырваны из контекста. На самом деле он сразу понял, с кем имеет дело: «В сердцах, после увиденного, я действительно его спросил: что ж ты не застрелился? Он посопел, но ничего не ответил. Говорю ему: а если у тебя возможность такая будет? Он похныкал, что, мол, пусть его судит суд. И я тогда дал команду, чтобы его увели. Потому что понял, он – мразь».

Да, генерал-полковник милиции, едва ли не склоняющий милиционера к самоубийству, и на основании отказа (а не на основании кровавой расправы над ни в чём не повинными людьми) объявляющий человека мразью, выглядит несколько странно. А если бы Евсюков застрелился, то мразью быть перестал бы, несмотря на убитых и покалеченных им? Но по большому счету ничего странного. Мертвый Евсюков был бы гораздо удобнее для системы. Суд над ним стал хоть какой-то возможностью ещё раз привлечь внимание не только к личности подсудимого, но и к разложению, охватившему милицейские структуры. Насколько этим удастся воспользоваться, покажет ближайшее будущее. Впрочем, по мнению экспертов, процесс может затянуться на несколько месяцев.

Е. ЮРЬЕВА.

«Советская Россия» № 13, 9.02.2010 г.