КПРФ Северское отделение

Близится 65-летие Дня Победы. И хоть праздник велик и един, для каждого это будет свой День Победы, и отмечать его каждый будет по-своему. Большинство из тех, кто по духу своему остался людьми советскими, и ветераны из всё редеющих рядов истинных Победителей, встретят его так же, как и всегда. Кто с тихой скорбной радостью в сердце, что «со слезами на глазах». Кто пободрее, тот «приземлится за столом» и «выпьет за Родину, выпьет за Сталина». Но люди эти, безусловно, кто делом, кто духом, а кто и тем и другим, искренне причастны к празднику и честны перед ним. Они – носители его традиций.

«Единороссовская» власть дежурно «отметится» на мероприятиях в соответствии с ею же назначенным регламентом и, так сказать, официально «прислонится» к празднику. Скажет правильные слова про подвиг народа, ритуально возложит венки и цветы, но и в очередной раз «забудет» назвать имя Верховного Главнокомандующего и не посчитает допустимым и нужным упомянуть роль Коммунистической партии, да и просто рядовых коммунистов в достижении этой Великой Победы.

Но есть и ещё одна (и немалая!) категория людей – это приверженцы западных «демократических ценностей». Они из тех, кто всегда «за вашу и нашу свободу», и (по совместительству) почему-то столь же всегда отъявленные совето- и русофобы. Многие из них к тому же весьма приближены к СМИ, где в преддверии праздника привычно начнут «демократически» верещать: «Победа-то победой… Но какой ценой!.. Сколько жертв-то!» И в очередной раз будут называться цифры, одна бредовее другой. То 27 млн. погибших только на фронтах. То 46 млн. потерь общих. Словом, не воевали, да и воевать-то не умели, а просто «трупами немцев забрасывали» – так и победили.

Вот давая укорот им, «празднующим» победу этой страны, да и для кое-кого из адептов «Единой России», напомним, как звучит «знаменитая»

цитата Трумэна.

Это тот самый, который тогда ещё «демократичнейший» из «демократичных», и именно от Демократической партии США избранный сенатор, одарил мир «мудростью» сразу же после нападения Гитлера на Советский Союз. Итак, 24 июня 1941 г. Гарри Трумэн обессмертил себя следующей фразой: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, ПУСТЬ ОНИ УБИВАЮТ КАК МОЖНО БОЛЬШЕ...»

Позднее, в августе 1945 г. он «демократически» обессмертил себя уже не только фразой, но и страшным делом её реализации, став первым и (к счастью!) пока единственным президентом США, отдавшим приказ о ядерной бомбардировке мирных японских городов Хиросимы и Нагасаки.

Пока же констатируем, что он просто не очень аккуратно озвучил то, что почти всегда носил (и носит!) в сердце любой англосаксонский руководитель. Против России (заметьте, Трумэн так и назвал: даже не Советский Союз, а именно Россию), если она сильна и побеждает, хоть с дьяволом (в данном случае с Гитлером), но против! Это откровение очень важно для правильного понимания ЦЕНЫ того вопроса, которого мы коснёмся ниже. А именно: что мог значить в общей победе над Гитлером как можно скорее открытый

фронт на Западе.

Весь исторический опыт показывал, что Германия всегда проигрывала войну на два фронта. Поэтому ещё в июле 1941 г. Советское руководство прямо напомнило об этом руководству английскому… В ответ – молчание. 3 сентября Советское правительство повторно указало на желательность и острейшую необходимость открыть второй фронт в Европе ещё в 1941 г. 13 сентября ещё раз… Результаты те же. А ведь в это время враг уже взял Минск и Киев, замкнулось кольцо блокады вокруг Ленинграда, гитлеровцы захватили Смоленск и продвигались к Москве. Казалось бы, по Трумэну, вроде пора уже что-то и делать, помогать, ведь Германия-то «выигрывает». Но пока главенствует другая часть цитаты «...пусть они убивают как можно больше».

Они и убивали! Ценой невиданной стойкости и мужества, немалых потерь, но сломали-таки хребет гитлеровской военной машины под Москвой!

Ну а если Россия «выигрывает», то тем более надо «подождать». Хотя после контрнаступления Советской Армии под Москвой, продолжавшегося до 20 апреля 1942 г., ситуация для общей победы над Гитлером могла сложиться весьма благоприятной. Понимал это и куда более здравомыслящий англосаксонский политик президент США Рузвельт, в апреле 1942 г. написавший своему злобному антисоветскому коллеге премьеру Великобритании Черчиллю: «Ваш народ и мой народ требуют создания фронта, который ослабил бы давление на русских, и эти народы достаточно мудры, чтобы понимать, что русские убивают сегодня больше немцев… чем мы с вами, вместе взятые».

Но для русских, к сожалению, после победы под Москвой уже скоро, 12 мая началась неудачная наступательная операция под Харьковом, закончившаяся 30 мая окружением и значительными потерями. Маховик войны вновь, как в 41-м, стал угрожающе раскручиваться. Противник перехватил инициативу, ситуация с каждым днём накалялась, становилась всё более тревожной и критичной, промедление западных союзников с открытием Второго фронта в Европе могло оказаться смертельно опасным.

Поэтому для скорейшего решения именно этого наиважнейшего в судьбах народов Европы, да и всего мира, вопроса в конце мая состоялся знаменитый

перелёт Молотова.

20 мая 1942 г. нарком иностранных дел и первый заместитель Сталина в ГКО Вячеслав Михайлович Молотов на бомбардировщике Пе-8, пилотируемом летчиком Э. Пусэпом, в лётном меховом комбинезоне, в унтах, шлеме, с кислородной маской совершает тяжелейший и опаснейший перелёт над фронтами воюющей Европы и океаном для переговоров по вопросу открытия Второго фронта в Европе уже в 1942 г. Сначала с 21 по 26 мая, в течение недели он ведёт переговоры в Лондоне с Черчиллем. И безуспешно! Затем, чтобы как-то сдвинуть решение вопроса, с 29 мая в течение 5 дней в Вашингтоне с Рузвельтом. Здесь определённое взаимопонимание было достигнуто, и 3 июня стороны подписали соответствующее коммюнике, п. 5 которого гласил: «Мы готовимся к десанту на континенте в августе или сентябре 1942 г.» С этим коммюнике в руках Молотов возвращается в Лондон и ставит Черчилля перед свершившимся фактом. Подвигнув того, пусть и со значительным числом оговорок, со многими if (если) все-таки присоединиться к подписанию наиважнейшего документа. Т. е. между СССР, США и Великобританией была достигнута принципиальная договорённость о создании Второго фронта в Западной Европе в 1942 г. Его своевременное открытие могло не только оказать существенную помощь СССР, но и вообще приблизить конец войны.

Но уже 12 августа Черчилль специально прилетает в Москву, чтобы лично сообщить Сталину, что Второго фронта в 1942 г. в Европе не будет. Однако даёт твёрдое обещание сделать это в 1943 г.
13 августа возмущённый Сталин вручил премьеру меморандум, где говорилось: «Отказ правительства Великобритании... наносит моральный удар всей советской общественности... осложняет положение Советской Армии и наносит ущерб планам Советского командования». Так США и Великобритания в одностороннем порядке перенесли открытие в Западной Европе столь остро необходимого Второго фронта ещё на год, а сами вместо этого стали предпринимать иные, довольно

странные действия.

В ноябре 1942 г. они высадились в Северной Африке, где увязли до 13 мая 1943 г. Причём полумиллионной армией против нескольких немецких дивизий. Нам же, истекающим кровью миллионов, лицемерно слали свои сугубо «демократические» приветствия и пожелания, ритуально снабжая их «приправой» из заверений, что Второй фронт будет открыт в Европе в 1943 г.
7 сентября 1942 г. Черчилль: «С огромным восхищением мы следим за великолепным сопротивлением русских армий. Да поможет бог преуспеянию всех ваших предприятий...»

5 октября Рузвельт: «Посылаю Вам мои самые сердечные поздравления с великолепными победами советских армий...»

13 октября Черчилль: «Вы знаете, насколько сильно мы желаем снять с Вас часть чрезмерного бремени, которое Вы стойко несли в течение последних суровых месяцев».

19 ноября Рузвельт: «Мне не приходится говорить Вам, чтобы Вы продолжали хорошую работу. Вы делаете это».

А в это время израненный советский народ продолжал «делать свою хорошую работу» в руинах Сталинграда, на перевалах Кавказа, в лесах Белоруссии, замерзать под Ленинградом...
С 17 июля 1942 г. по 18 ноября шли тяжелейшие оборонительные бои на Волге. Настолько тяжёлые и трудные, что 28 июля был отдан знаменитый Приказ № 227 «Ни шагу назад!» Но 19 ноября началось контрнаступление советских войск, завершившееся знаменитым котлом для Паулюса 2 февраля 1943 г. Это зимнее наступление советских войск вновь поставило немецко-фашистские армии на грань катастрофы. Казалось, ну вот бы ещё немного, ещё чуть-чуть поднажать с Запада. Но союзники по-прежнему бездействуют… Или решают свои задачи. А 11 мая в Вашингтоне вновь предательски нарушают собственные обязательства и принимают решение перенести открытие фронта аж на весну – 1 мая 1944 года.

В тот же день Сталин в гневе пишет Рузвельту: «Это Ваше решение создаёт исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и её сателлитов с крайним напряжением всех своих сил...» «Нельзя забывать того, что речь идёт о СОХРАНЕНИИ МИЛЛИОНОВ ЖИЗНЕЙ в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий».

В знак протеста против саботажа уже столько раз принятых решений советское руководство даже временно отзывает своих послов из Лондона и Вашингтона. А в ответ – всё те же «поздравления» и «пожелания».

22 июня Рузвельт: «В течение двух лет свободолюбивые народы мира следили со всевозрастающим восхищением за историческими подвигами Вооруженных Сил Советского Союза и почти невероятными жертвами, которые столь героически несёт русский народ».

27 июня Черчилль пишет, что: «Неуверенность противника, где будет нанесён удар и какова будет его сила… уже привела к отсрочке третьего наступления Гитлера на Россию...»

И это в то самое время, когда, видя преступное бездействие союзников, немцы к лету 1943 г. вновь сосредоточивают в районе Курска и Орла 38 своих дивизий для решающего, как им кажется, удара. И 5 июля, всего через 2 недели после «пророчеств» Черчилля об отсрочке, начинается неслыханное по сосредоточенности боевой мощи сражение на Курской дуге, закончившееся 23 августа полным поражением немецко-фашистских войск и окончательным переломом в войне в пользу Советского Союза.

А где же наши «замечательные» союзники и что делают? Правильно, находятся подальше от этих смертельных баталий и решают свои локальные задачи. Так сказать параллельно с нами, в те же дни. С 10 июля по 17 августа – на Сицилии, а начиная с 3 сентября – в Южной Италии. Оттягивая на себя аж до 6–7% вооруженных сил вермахта. А 28 ноября – 1 декабря на Тегеранской конференции в очередной раз назначают новую дату открытия Второго фронта – 1 мая 1944 г. И, кажется, действительно собираются это сделать. Но и этот срок из-за очередных if переносится на

6 июня 1944 г.

Но где к этому времени уже были советские части! Уже давно снята блокада Ленинграда, освобождено более двух третей ранее оккупированных советских территорий, 2 апреля мы уже вступили в Румынию и она вышла из войны, 8 мая – в Чехословакию, вели боевые действия на территории Польши с выходом к границам Восточной Пруссии, близился выход из войны Финляндии. При набранных Советской Армией темпах наступления перед союзниками вдруг зримо замаячил вопрос: как бы не опоздать и кто будет брать Берлин? И, если так пойдёт, Советская Армия вполне может оказаться не только в Берлине, но и в Париже.

И тут «доблестные» союзники оперативно прикинули, что путь на Берлин из Италии 1200 км, с Балкан – аж 1700 км, а вот из Северо-Восточной Франции, как им столько лет указывал Сталин, всего 600 –700 км. Вот тогда-то они и приняли решение: пора! И наметили к высадке на территории Северо-Западной Франции в Нормандии англо-американский экспедиционный корпус. Что и произошло 6 июня.

К тому же здесь они имели подавляющий численный перевес. Если на советско-германском фронте у немцев было задействовано 235 дивизий, то на Западном – всего 65. Потери немцев за июль–август боевых действий на Востоке составили 917 тысяч, на Западе – 293 тысячи. Всё это позволило англосаксам реально и достаточно быстро продвинуться, и уже в начале сентября выйти к границам Германии. Теперь уже им казалось, что ещё немного, ещё чуть-чуть. Но камнем преткновения в победоносном шествии неожиданно, но всерьёз стали

Арденны.

Немцы вовсе не собирались ничего не делать и спокойно ждать, когда их столицу возьмут, пусть западные но всё-таки противники. Они, даже не имея на Западе никакого численного перевеса, сумели сосредоточить ударную группировку на узком участке фронта в Арденнах. В Берлине считали возможным, бросив её в бой, дойти до Антверпена, прижать северное крыло союзников и сбросить их в море. А далее расчёты Гитлера были на то, что после такого тяжёлого поражения США и Англия откажутся от продолжения войны и пойдут на компромиссный мир.

16 декабря 1944 г. немцы перешли в наступление, прорвав фронт на участке в 80 км и остриём клина выдвинувшись на запад на 90 км. В штабах союзников началась паника. И Черчилль запросил Москву о незамедлительной помощи. Верное своему союзническому долгу Советское командование передвинуло сроки своего наступления в Польше на 12 января. При первых известиях об ударах здесь Красной Армии гитлеровцы полностью прекратили все активные действия на Западе, перебросив оттуда на Восток практически все боеспособные дивизии.

К концу января 1945 г. советские войска прошли с тяжёлыми боями от Вислы до Одера, в которых вермахт потерял 500 тысяч человек. За месяц операции в Арденнах – 68 тысяч. Союзники потеряли там 160 тыс.

Война шла к своему финалу, а фашистская Германия – к неизбежному концу и позору. И самое время, чтобы всё-таки посчитать

потери.

Итак, многократно считаные-пересчитаные наши безвозвратные потери на советско-германском фронте 8 668 400 человек. Всего с мирным населением – 27 млн.

Безвозвратные потери Германии и её сателлитов 8 649 500 человек. Это много, очень много. Но, как это ни горько звучит, всё-таки объяснимо и понятно: обе стороны 4 года активно воевали, обильно проливая чужую и свою кровь.

А вот потери настоящих «демократически продвинутых» последователей доктрины Трумэна, «вовремя» и в «нужном месте» вступивших в войну, США – 405 тыс., Великобритании – 375 тыс., Франции – 500 тыс. Как говорится, почувствуйте разницу.

Сопоставление всех этих цифр и определяет ЦЕНУ ОТКРЫТИЯ Второго фронта.

Еще раз напомним, как об этом писал Сталин. «Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении МИЛЛИОНОВ жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину». Сказано это было 11 июня 1943 г. А подводилось к пониманию западных союзников ещё с 1941 г. Сколько жизней тогда ещё можно было спасти и сохранить! Сколько! МИЛЛИОНЫ! Но действовали союзники 3 года сугубо по доктрине Трумэна «...Пусть они убивают как можно больше…»

Вот такова история. И такова правда, господа либералы и «демократы». А чтобы закончить тему Второго фронта, жертв и военных потерь, «одарим» вас на прощание цитатой ещё одного столь дорогого вам западного идола, антисоветчика Черчилля, которую он произнёс со стекающими по щекам слезами в том же 1943 г.: «Я встаю утром и молюсь, чтобы Сталин был жив, здоров. Только Сталин может спасти мир!»

А вы говорите, что мы победили «вопреки» Сталину, все жертвы войны на него вешаете. Победили вопреки таким, как Трумэн с Черчиллем, на совести которых жизни миллионов погибших в столь бесконечно затянувшемся ожидании открытия ими Второго фронта!


Геннадий ТУРЕЦКИЙ

«Советская Россия» № 17, 18.02.2010 г.
(«Улики» № 2, сс. 2-4)